Сварог - Сана Нарциссова

даже хуже и умом не блещет. Да, и, к тому же, она вот уже почти день прошла в пути, был уже поздний вечер, за это время он мог бы её догнать, если бы захотел. А он не захотел, потому что он суесловный кретин...

Мара вдруг ощутила, что к ней кто-то приближается за спиной и не на шутку испугалась. Человек двигался очень быстро, кажется, верхом на лошади. Она резко обернулась, не успела догадаться, кто это, как её неожиданно схватили за талию и прямо на скаку усадили в седло перед собой. Сердце бешенно заколотилось, волосы въерошились, некрасиво закрыв ей лицо, и, мешая разглядеть лицо наездника, но она уже знала кто это. И не понимала, радоваться ей или злиться.

— Привет, красивая, — сказал Радегаст лохматой Марене. Она сквозь волосы разглядела довольную улыбку и очень захотела его ударить. Но развернуться было никак, а слабый удар кулаком в грудь он бы даже не почувствовал.

— Чтоб тебя черти взяли, Радегаст! Ты зачем меня так пугаешь?! — возмутилась она поудобнее усаживаясь на седло, чтобы не свалиться.

— Кто взял? Куда? — не понял он, продолжая улыбаться. Он был рад её видеть. Особенно сейчас, когда узнал, что она к нему за помощью зашла. Сама зашла. С больными ногами. Он остановил лошадь, затянув поводья, заставил её развернуться и поскакать обратно.

— Ты куда?! Мне к горам надо! — завизжала она, схватив его за руки, надеясь, что он одумается.

— Сначала к Белобогу, — сказал он, — Ноги твои вылечим, а потом хоть к звездам, как и обещал.

Марена замерла, кажется, впервые в жизни, прислушавшись к его чувствам. Доселе ей противела сама мысль о том, что у этого мужчины есть на неё какие-то любовные взгляды, потому что была уверена, что никогда в жизни не ответит ему взаимностью. Она не хотела его знать, ей было не интересно какой он из себя человек и каждый раз, когда он был рядом, Мара словно закрывала глаза и уши, чтобы не видеть его и не слышать, заставляла себя не обращать внимания на его эмоции. Но сейчас, когда он её так бесцеремонно обезоружил, у неё не было другого выбора, как прочувствовать всю радугу его переживаний.

Радегаст был рад и зол одновременно, но злость он умело скрывал за улыбчивым лицом.

Марене вдруг захотелось узнать то, что его беспокоит, успокоить его и утешить...

Хорошо, что Радегаст не умеет чувствовать души, как она. Не то стало бы неловко.

Глава 20. Некрасиво так над человеком смеяться.

Глава 20. Некрасиво так над человеком смеяться.

— Ты какой-то больно спокойный сегодня, — сказала Мара, наконец, когда они почти пришли к деревне. Радегаст не сказал ничего, что обычно сильно раздражало Марену. Он вообще почти ничего не сказал за это время, пока они возвращались обратно, — Что-то случилось?

Радегаст глянул на неё сверху, улыбнулся и потянулся губами к её губам, Мара среагировала быстро и увельнула, но он все равно достал до её щек. Она злобно фыркнула и стукнула его в грудь.

— Тебе же не нравится, когда я себя так веду, — засмеялся он, — Вот и не пристаю.

— Откуда к тебе такое просвящение пришло? Я думала ты непробиваемый.

— Не думала, Мара. Ты никогда обо мне не думала.

Ей вдруг стало совестливо. Чем он, казалось бы, заслужил такое отношение? Ничем. Мару мужчины никогда не любили и она не знала, как на это реагировать, была к этому не готова. И долго не могла прийти в себя, после того как на неё вылили ушат холодной воды под названием "Быть любимой". Только сейчас Марена это поняла, только сейчас вдруг с теплым взволнованным сердцем ей пришло осознание того, что Радегаст вполне себе настоящий человек, который испытывает к ней действительно большие чувства, а не то, что он сам себе напридумывал и отчего её воротило.

Место ожога на ногах вдруг зачесалось и она потерла их друг об друга, потому что нагнуться и почесать руками в седле было неудобно.

— Зря ты не позволила мне его проучить, — сказал он, заметив её движения.

— Он ведь не нарочно, Радегаст. Тем более, он сам обгорел похуже меня.

— Если бы к боли от ожогов прибавилась боль от сломанных костей, он никогда такую глупость не решился повторить.

— Да ну тебя! Тебе лишь бы кого-нибудь отмутузить, — возмутилась она. Радегаст улыбнулся. Не кого-нибудь, а Сварога, за лишнее выделывание перед Мареной. Нечего важного из себя строить, подумаешь, из другого мира, в Ирие и своих чудаков достаточно. Было поздно. Они подъехали к дому Белобога, — Поздно уже, неловко как-то, — сказала Марена, когда Радегаст спустился с седла и протянул к ней руки, чтобы помочь ей слезть. Мара положила руки на его плечи, он легко её приподнял и опустил на землю.

— Он дома? — спросил Радегаст. Марена прислушалась к своим чувствам и поняла, что он дома. Не один.

— Да. С ним Дивия. Может завтра уже зайдем? — спросила она, не желая им мешать.

— Брось, — сказал он и взяв Мару за руку повел к дому своего друга. Мара хотела отдернуть свою руку, но что-то внутри ей не позволило это сделать. Радегаст удивился, но ничего говорить не стал. За все то время, пока он доставал Марену, он успел понять, что ей не нравится, но долгое время он не мог себя сдерживать, видя её рагневанное лицо. Ему просто нравилось её раздражать. Но и он, так же как и сама Марена, никогда бы не подумал, что однажды, она сама к нему придет. Надеялся, что услышит, но не думал, что поймет. И сейчас, когда она была рядом, по собственной воле, ему не хотелось упускать свою возможность, хотелось показать, какой он, пока Марена смотрит.

Они зашли в дом без стука, без церемоний с громким приветом, чтобы их сразу заметили, если вдруг они занимались чем-то не для общих глаз. Марене было ужасно неловко от наглости Радегаста, но благо Белобог всего лишь стоял в своей комнате вместе с Дивией и мерил какой-то очень странный свободный плащ. Они оглянулись на пришедших гостей. Дивия держала рукав одежды и пыталась подобрать нужную длину. Комната Белобога была скромная: небольшой стол по середине, деревянная лавочка, обычная кровать в правом углу, одна прикроватная тумба,