Идеальный мир для Химеролога 3 - Олег Сапфир

нас бредишь сказками про химерологию, хочешь стать независимой. Отлично. Если ты отказываешься подчиняться воле рода, все твои счета будут заблокированы. Вся финансовая поддержка — прекращена. Ты должна будешь немедленно покинуть стены этого дома. И запомни: ни одна уважающая себя клиника, ни одна мастерская во всей Империи не возьмёт тебя на работу. Я лично позабочусь, чтобы все знали: взять на работу Катерину Белозёрскую — значит, испортить отношения с нами.

В зале повисла тишина.

Катерина обвела взглядом свою семью. Мать сидела с каменным лицом, глядя в свою тарелку. Двое старших братьев ехидно усмехались, с удовольствием наблюдая за её унижением.

Её взгляд остановился на старшей сестре. Та сидела, потупив взор, и старательно размазывала по тарелке какой-то соус.

«Предательница», — пронеслось в голове Катерины.

Она помнила, как три года назад отец точно так же пытался выдать сестру замуж за какого-то старого развратника. И тогда она, Катерина, была единственной, кто встал на её защиту. Она спорила с отцом, кричала, доказывала… Она боролась за сестру до последнего.

А теперь сестра просто сидела и молчала, боясь поднять глаза.

Как же ей стало противно. Мерзко. Обидно до слёз. Ей было больно не от угроз отца. А от этого молчаливого предательства тех, кого она считала своей семьёй.

Она медленно села обратно за стол. Взяла специальную салфетку из тончайшего льна, пропитанную ароматическими маслами, и аккуратно вытерла уголки губ.

— Спасибо за последний наш с вами ужин, — её голос звучал ровно и холодно. Никто не увидел слёз, которые душили её изнутри. — Я так полагаю, если я покину стены этого дома, то меня исключат из рода?

— Да, так и будет, — подтвердил отец.

— Отлично, — кивнула она, вставая. — Можете уже исключать. Я не хочу здесь больше находиться ни секунды. Всего хорошего.

Она развернулась и, не оглядываясь, направилась к выходу.

Катерина шла по широкому коридору, стены которого были увешаны портретами её предков. Она направлялась в свою комнату, чтобы забрать хотя бы самые необходимые вещи. Но не дошла.

У самой двери, преграждая ей путь, стоял дворецкий.

— Прошу прощения, госпожа, — его голос был подчёркнуто вежлив, хотя глаза выражали безразличие. — Но вы больше не можете пользоваться этой комнатой. Она вам не принадлежит.

— Там мои вещи.

— Всё, что находится внутри, — это имущество рода.

Катерина горько усмехнулась.

— Хорошо. Но хоть платье я могу на себе оставить?

На ней было её любимое платье — простое, но элегантное, сшитое на заказ у лучшего портного столицы.

Дворецкий на мгновение замялся.

— Наверное, можете. Не пойдёте же вы нагишом, позорить род.

— И на этом спасибо, — бросила она и, развернувшись, пошла к главному выходу.

Она шла по длинной подъездной аллее, и в глубине души ещё теплилась крошечная, глупая надежда. Что сейчас её остановят. Что отец или мать выбегут, скажут, что погорячились. Что всё это была лишь жестокая шутка…

Но никто не вышел.

У самых ворот её остановил начальник охраны.

— Вот, — он протянул ей несколько мятых купюр. — Господин велел передать, цитирую дословно: «Ни в чём себе не отказывай. Чтобы потом не говорила, что род тебя отпустил с пустыми руками».

Катерина молча взяла деньги. Пятьдесят рублей. Цена одной чашки приличного кофе с десертом. Это была последняя пощёчина. Окончательное унижение.

Ворота за её спиной с лязгом закрылись.

Она стояла под мелким моросящим дождём и смотрела на огни ночного города вдалеке. Слёзы, которые она так долго сдерживала, наконец-то хлынули из глаз, смешиваясь с каплями дождя на её щеках.

Но она плакала недолго. Через минуту она вытерла слёзы рукавом, сжала в кулаке жалкие пятьдесят рублей и усмехнулась.

«Ну что ж. Они правы в одном. Химеролог из меня и правда паршивый. Мой Дар слаб, как у новорождённого котёнка. Даже не у химерного кота».

Так что она всё равно не смогла бы устроиться в одну из тех элитных клиник, о которых они говорили. Ей бы там просто указали на дверь.

Но она знала теорию. Знала её лучше, чем любой из тех напыщенных выпускников академий. Теория — это её оружие. А практика… Практику можно наработать.

Ей не нужны были их деньги и их связи.

Она найдёт себе работу. В какой-нибудь маленькой захудалой клинике на отшибе. В бедном районе, где владельцу будет плевать на громкие имена и рекомендации. Где ему нужен будет не Одарённый с громким именем, а просто толковый специалист, который сможет отличить болотную жабу от пустынной.

И она всем им покажет. Что на одних знаниях можно добиться гораздо большего, чем на пустой силе.

Катерина шла по мокрой брусчатке, не разбирая дороги. Пятьдесят рублей в кармане и ледяная пустота в душе. Вот и вся её независимость.

За спиной раздался тихий шорох шин. Рядом притормозил чёрный автомобиль — тот самый, родовой, с гербом Белозёрских на двери. Окно опустилось, и водитель, старый слуга, которого она знала с детства, посмотрел на неё с сочувствием.

— Приказано отвезти вас, куда скажете, госпожа.

— Я больше не госпожа, — холодно бросила она.

— Для меня — всегда, — тихо ответил он.

Она молча села на заднее сиденье.

— В город, — коротко сказала она, не уточняя адреса.

Водитель, видимо, решил проявить инициативу. Или выполнить какой-то тайный приказ. Потому что высадил он её не в центре, а на окраине, в районе, где вместо сияющих витрин были обшарпанные фасады, и даже воздух пах безнадёгой.

Ночь. Темнота. Ещё и дождь пошёл, как назло.

Она нашла какую-то убогую скамейку в сквере и просто села, глядя в никуда.

Назад она не вернётся. Никогда. Лучше сдохнуть здесь, под дождём, чем снова оказаться в той золотой клетке, где её мнение не стоило и ломаного гроша.

Был, конечно, ещё один вариант. Дальняя тётя, живущая на другом конце Империи. Единственный человек в роду, который всегда её понимал. Но чтобы добраться до неё, нужны были большие деньги. И смелость, чтобы пересечь полстраны в одиночку.

Дождь усилился, полил как из ведра. Холод пробирал до костей.

— Ты что, дура? — раздался из ближайших кустов скрипучий голос.

Катерина вздрогнула, её руки инстинктивно метнулись вперёд. Между ладонями заплясал маленький нестабильный шарик голубоватой энергии. Слабый, почти игрушечный, но даже такого хватит, чтобы отпугнуть случайного бродягу.

— Кто здесь? — её голос дрогнул.

— Иди домой, — донеслось уже из-за другого куста.

— Не