История "не"решительной аристократки - Юлия Зимина

змеей скакуне, побывала в объятиях мужчины, к которому рвалось мое сердце, ощутила бархатистость его кожи и приятное покалывание легкой небритости. Его взгляд, слова, тепло тела и искренние переживания, а затем, словно молнии в сердце, меня едва не убило известие о том, что он связан с другой.

— За принцессой Алексией от самой столицы тянется кровавый след.

Тетушка Тариана своими словами вырвала из печальных воспоминаний и размышлений.

— Она издевается над слугами. Не щадит тех, кто ей не угодил. Такая же бездушная, как и ее отец!

— Недолюбливаешь короля? — грустно спросила я вздыхая.

— А кто его любит?! — возмущенно фыркнула старушка. — С его восхождением на трон, который он занял, замарав свои руки в крови, в государстве царят голод и разруха. Коррумпированные чиновники живут на широкую ногу, ущемляя простой народ во всем, а ему до этого нет никакого дела! Их бы воля, они бы даже кислород сделали платным! Люди страдают, мрут как мухи, но Остару Уонс Тиану плевать! Он сидит на вышитых золотыми нитями подушках и ест деликатесы, а люди за крепостными стенами вынуждены пахать и днями, и ночами, дабы прокормить свою семью! Я неустанно молюсь богам, чтобы они послали этому миру спасение. Чтобы тот, кто достоин, занял свое положенное место!

Я не понимала, что именно Тариана имеет в виду.

— Думаешь, кто-то осмелится сместить монарха? Сомневаюсь, — мотнула я головой.

— Знаешь, — тетушка внезапно шмыгнула носом, добродушно улыбнувшись, — главное верить и надеяться.

Ее взгляд был таким теплым и родным, но что-то было не так. Я отчетливо улавливала в нем еще и вину. Но за что? Хотя… может мне и показалось.

— Пойдем, дитя, — старушка легонько ущипнула меня за щеку, — выпьем чаю.

— А как же подготовить комнату к приезду принцессы? — удивилась я.

— Да ну ее! — отмахнулась Тариана. — Кто она для меня, чтобы я старалась ей угодить? Никто! Высокородная пиявка, которая никогда не найдет признания со стороны народа! Мы — простые люди и живем по-простому! А если ей что-то не понравится, пусть катится обратно в свой замок, насквозь пропитанный заговорами и лицемерием!

43. Дьявол в городе

Лерой

— Лерой, — рядом со мной, освещенный серебром луны, неспешно продвигался Нэрон, — говорят, в соседнем от лощины городе снова нашли отдавшую душу богам старушку. Странно все это. Не находишь?

— Жизнь вообще странная штука, — кивнул я, сосредоточенный на проверке темных следов тварей. — Сегодня тебе кажется, что хуже быть уже не может, а завтра осознаешь, что нет, все же может.

Нэр от услышанного замолчал. Он понимал, что я имею в виду.

Парни, стараясь издавать как можно меньше шума, следовали за нами, сосредоточенные, готовые кинуться на помощь в любую секунду.

Моя нога пришла в норму и уже четвертую ночь по счету я выкладывался по полной, проверяя округу и раскидывая магическую сеть-следилку на наличие темных сущностей.

Я намеренно нагружал себя работой, как и избегал разговоров с Нэроном, который не терял надежды и пытался достучаться до меня и объяснить, что не стоит мне переживать о тенях.

— Мы не маленькие дети, Лерой, — качал головой Нэр. — Сможем защитить себя и свою семью. Не думай о нас. Хватит мучиться.

Но я его не слушал. Предпочитал страдать сам, чем строить свое счастье на несчастье других. Будь я эгоистом, то, скорее всего, наплевал бы на тех, кто на протяжении десяти лет прикрывали мою спину и бились со мной плечом к плечу. Но я не такой. Поэтому о том, чтобы подставить их под удар, не могло идти и речи.

Уже близился рассвет. Зари еще не было видно, но на западе небо начинало светлеть. В это время суток как никогда тянуло на философские мысли, которые в последние дни были безрадостными. Я смирился, принял свою участь. И пусть сердце противилось, мучая и истязая меня своим плачем, но не собирался ему поддаваться, прекрасно понимая, что цена на кону слишком высока.

Вчера, как и обещал Ясмине, я купил ей другую куклу. Лавочник заверил, что таких в лощине точно нет еще ни у кого, потому что это новый товар и его только завезли из столицы.

Я, конечно же, не решился подарить сам, не хотел лишний раз мучиться, встречаясь с Алисой. Поэтому попросил парней, которые согласились. Они потом взахлеб рассказывали, как радовалась девчушка, пища от восторга, и как мило улыбалась дочь смотрящего, угощая всех чаем и свежей выпечкой.

Не знал, как только хватало сил держаться. Во сне я видел ее, просыпаясь с болью в груди. А во время бодрствования снова горел в собственной агонии, уплывая мыслями к синеглазой девушке, ставшей смыслом моей жизни.

Ничего не помогало: ни исследование затянутого туманом леса, ни изучение полных опасности сводчатых пещер, ни каждодневное магическое истощение. Я издевался над собой, но иначе не мог. Парни видели это, бросая на Нэрона вопросительные взгляды, а он лишь печально вздыхал, не смея рассказать то, что происходило у меня в душе. Я запретил ему распространяться о своих чувствах к Алисе. Доверял теням. Всем безоговорочно. Просто не хотел, чтобы из-за меня они отказались от дочери смотрящего и перестали оказывать ей знаки внимания. Я желал ей только самого лучшего и любой из теней это самое лучшее мог ей обеспечить.

Знал, если кто-то из парней сможет добиться ее симпатии, я отпущу его и помогу занять какой-нибудь руководящий пост, чтобы его жизнь стала спокойнее и безопаснее. Чтобы Алиса не волновалась за своего избранника.

— Да нет здесь никого, — не выдержал Нэрон, когда я снова и снова пропускал его вопросы мимо ушей. — Все! Не могу больше! Давай поговорим!

— Не кричи, — отрицательно мотнул я головой. — Не время и не место.

— Наоборот! В самый раз! — стоял на своем Нэр. — Ночью ты словно обезумевший разбрасываешься магией по всей округе, истощая себя, а днем, даже толком не поев, проваливаешься в тревожный сон, ворочаясь с бока на бок! Ты просыпаешься с таким выражением лица, словно у тебя сердце вырвали из груди! Лерой…

— Хватит, Нэрон! — повысил я голос, прекрасно понимая, что тени слышат каждое слово, и мое поведение вызывает у них все больше вопросов. — Я устал. Давайте возвращаться!

Я ощущал раздражение, ставшее в последние дни моим постоянным спутником. Хотел остаться один, побыть в тишине и захлебнуться в собственных страданиях, но понимал, что сделаю себе только хуже.

Не говоря ни слова, я развернулся и направил коня обратно. Парни молчаливо последовали за мной.

Ругал себя, ведь мое поведение было неправильным, недостойным