Фантастика 2025-25 - Юлия Владиславовна Евдокимова

— Моё рабочее место, — Коллинз сел на жёсткий, неудобный стул. — Хорошо, что вы прилетели сами, а не послали запрос. Вместе легче разобраться в этой мешанине. Ну, начали?

— Начали, — кивнул я, усаживаясь на такой же стул.

— Любимый собеседник — Большой компьютер Управления…

Блок по пассажироперевозкам Марс — Земля, — приказал Коллинз, и в СТ-проёме возникли столбцы цифр и значков.

Минут через сорок мы наткнулись на то, что искали.

— Такого я не ожидал, — удивлённо произнёс Коллинз. — Рейс «Марс — Земля» номер восемнадцать дробь два. Лайнер «Фудзи». На пересадочную станцию «Кольцо» прибыло семьдесят пять пассажиров. По данным регистрационного компьютера Американского сектора.

— А на самом деле?

— Есть ещё информационные отвалы. Драгоценные крупинки информации, растворившиеся в тоннах породы. Тут картина другая — пассажиров было семьдесят шесть.

— Некто не хотел, чтобы о нём осталась информация в регистрационном компьютере, — сказал я. — Сможем восстановить его регистрационные данные?

— Попытаемся, — кивнул Коллинз. Он начал колдовать с компьютером. — Как этот лишний пассажир умудрился стереть данные из регистрационного компа?

— Умеет.

— Я думал, это почти невозможно.

— Зазор между «невозможно» и «почти невозможно» достаточно велик, — отделался я ни к чему не обязывающей репликой.

Незачем распространяться, что некоторые люди могут творить и «полностью невозможные» вещи. Вспомнить, как на моём, тогда ещё оперативника класса «А», горизонте возникла Лика — она умудрилась влезть в информационный банк федерального миграционного управления.

Минут через сорок Коллинз приказал:

— Развёртка.

В СТ-проёме поползла мешанина цифр, обрывки слов, какие-то сумбурные линии и световые всплески.

— Что-то не то, — Коллинз вновь принялся за работу, но через четверть часа признал своё поражение. — Ничего больше не вытянуть. Блок данных изуродован. Безвозвратно.

— Это мы ещё посмотрим, — сказал я.

* * *

С изобретением силиконовых суперполимерных покрытий Венеция утратила свою привычную обшарпанность, ушли в прошлое влажные потёки на стенах, набухшая, готовая обвалиться штукатурка. Город стал привычно чист и стерилен, каким и положено быть городу двадцать второго века. За полторы тысячи лет своего существования Венеция была свободной республикой, владениями Франции, Австрии, потом Италии. Большой передел мира «тёмных десятилетий» вернул ей независимость и правление Большого Совета во главем с дожем — тогда было модно стряхивать тысячелетнюю пыль со старых понятий, названий и государственных институтов. Здесь сложилось несколько необычное законодательство, делавшее это место притягательным не только для туристов, но и для преступников всех мастей. Большие Кланы обожали проводить в Венеции свои съезды, поскольку в соответствии с местными законами выдача международных преступников была усложнена до предела, а проведение акций совместно с полицией других государств, а также международными полицеиструктурами категорически воспрещалось. Почему-то охрана спокойствия бандитов считалась вопросом государственной чести и предметом национальной гордости. Здесь же пытались установить либеральный режим к наркотикам, включая сильнодействующие, практически легализовали волновые и компьютерные наркотики, после чего сюда было двинули страждущие со всей Земли и начался сущий ад. Продержались эти новшества недолго — ОССН пригрозил широким набором санкций.

— Где его носит? — недовольно осведомился Шестернев и, скомкав пустую пачку от сигарет, запустил ею в залетевшего с площади перед собором Сан-Марко голубя — там тьма этих нахальных, непуганых и жирных птиц, которых обожают почему-то туристы.

— Ещё три минуты. Он пунктуален, как все тевтоны, — сказал Миклош Маркович — не последняя спица в колесе «Деревянных Ангелов».

Я, Маркович и Шестернев приютились в небольшом уличном кафе, каких здесь сотни, расположилось на тесной площади, затерявшейся в диком переплетении улочек, мостов, каналов. В Венеции очень легко заблудиться, но Дитрих Вольф не заблудится. Перед встречей он наверняка изучил все пути подхода и ухода, все продумал и просчитал. Он привык полагаться только на себя.

Неделю назад, когда мы нашли Марковича в одном из амстердамских сенсорпритонов, у него уже начинались проблемы с психикой после трёхдневного пребывания там и испробования всех видов сенсорнарков. У мафиози были большие проблемы с конкурентами и даже с друзьями, и белый свет ему стал не мил. В притоне он пытался забыть об обрушившихся на него неприятностях и о том, что слишком мало осталось способов для их разрешения. Маркович уже не надеялся жить долго и решил спрятаться от проблем, подобно страусу, только голову он зарывал не в песок, а в сенсоршлем. Пару дней мы пичкали его медикаментами, приводя в приличное состояние. Мы знали, что Маркович может свести нас с кем-нибудь из руководителей «раскольников», которые, по нашим сведениям, занимаются распространением «голубичных» наркотиков. Мы очень популярно разъяснили Марковичу, что он нас перепутал с теми, кто собирается предоставлять ему адвокатов или судей и кого интересуют его гражданские права, а также жизнь и здоровье. Когда мафиози со всей ясностью понял, как он влип, и уяснил, что ему надо бояться нас больше, чем кого бы то ни было, он стал нашим союзником. В знак доброй дружбы он устроил нам встречу с «раскольником» Дитрихом Вольфом.

Обычная для венецианского лета жара сегодня спала, небо хмурилось низкими тучами, повеяло прохладой. Стулья в кафе были из прозрачного пластика, так что казалось, сидящие на них зависли в воздухе, очертания сидений и спинок угадывались по красным пунктирным линиям. Такие же линии очерчивали и стол, намекая, что пицца, кофейник, тарелки и чашки вовсе не левитируют. Кроме нас посетителей больше не было. Быстрый и проворный официант, умело лавируя между невидимой мебелью, подлетел к нам, расставил фужеры со слабыми коктейлями.

— Что ещё желают сеньоры? — широко улыбаясь спросил он.

— Ничего не желают, — недовольно буркнул Маркович.

— Есть и то, что не предусмотрено прейскурантом, — хищно поведя длинным горбатым носом, произнёс официант. — Как насчёт щепотки «птичьего пуха», сеньоры?

— Провались, макаронник поганый! — зарычал Маркович так, что улыбку будто сдёрнуло с лица официанта. Этот клиент и внешне, и по манерам сильно напомнил итальянцу пытавшуюся растянуть титанитовые прутья клетки гориллу из мюнхенского зоо.

— Сеньоры неправильно поняли, — жалко пролепетал он.

— Сеньор сейчас закусит твоей печенью, ублюдок!

Официанта как ветром сдуло. А угрюмое лицо Марковича немного просветлело — он наконец дал хоть небольшой выход своему дикому и необузданному нраву.

— Минута осталась, — сказал я, показывая Марковичу часы. — Где?

— Придёт, вонючий колбасник, — уверенно заявил Маркович, действительно мечтавший, чтобы Дитрих Вольф появился здесь и ему бы досталось на орехи