Броня Молчания - Владимир Осипцов

…Теперь Хасан нутром чувствовал подставу. В комнате охраны тюремщицы СЛИШКОМ громко разговаривали и нажимали СОВСЕМ не на те кнопки. Ну, они что, совсем дуры, что ли⁈ Может ему не все буквы знакомые, но уж кнопку-то тревоги сколько раз на свете видел! Тем более что несколько раз раньше сами же говорили, что сигнализацию отключают каким-то ключом. Одним словом — бабы.

Совсем куда-то пропали мужики, хотя двое обязательно приглядывали за этажом принцессы. Разводящая баба была другой — и шла слишком ненатурально, виляя бёдрами, словно специально зазывая. И самое главное — она шла ОДНА! Такого не бывало — разводящий, на то и разводящий, чтобы ходить всегда со сменой караула, а не смотреться в зеркальце и красить губки на каждом повороте в одиночество. Уж что-то, а порядок караульной службе муштрованный Теймуром башибузук знал до зубовного скрежета.

Бабёнка была аппетитная — ракшиня, худенькая с резкими округлостями там, где положено. В другое время он бы её саму зажал на одном из поворотов, и плевать на ключи. Но сейчас… она подкрался, избегая камер и опять — готов был поклясться, что ключи ему в руку сами сунули.

Ну, ничего — главное — ключи настоящие. А как принцесса окажется на свободе, они покажут этим бабам, как обижать эмир-ханум!

…Принцесса сидела, безразличная ко всему. В сущности, ей было всё равно — одеваться или быть голой, но Голос-в-Голове говорил ей, что надо одеться. Она и напялила на себя платье… как-нибудь, лишь бы сидело. А вот есть она не будет, что бы там Голос не говорил ей!

Зачем⁈

Сегодня с утра было оживлённо. Ходило много солдат, её даже не выводили на прогулку. Впрочем, её и вчера не выводили. Почему⁈ Какая разница…

…Хасан… ах, да, Хасан… что-то было связано с ним, а что она не могла вспомнить. Да и зачем⁈

…Ночь… Вообще-то надо спать… а смысл⁈

…Хасан сначала прошвырнулся вдоль коридора для разведки — какие камеры пустуют, какие занятые. Надо было выучить это ещё до того, как отправился к Азер. Она тоже ему это говорила. И Агира и даже тот предатель, рассказывали же, что в тюрьмах тут сидят по большей части «свои», что опять-таки убеждало его в бесполезности всех своих усилий. Побегут ли они, если им так просто открыть камеры? А если как его и принцессу схватят, чтобы выслужиться? С кем-то она дралась тут, покойницкая не даст соврать. Вот кто поймет, что в голове этих баб? Был бы сам бабой — может бы, знал. Но с другой стороны, будь он бабой — его бы не было тут, сидел бы в своем Кызылкуме в зенане, вот с таким животом, и семью спиногрызами, и принцесса бы тут умирала одна! Придумал чего! С другой стороны — можно спросить же у принцессы и Азер. Азер — точно баба, а принцесса — девка. Они, что в голове у своего пола — точно знают. Да. Он представил как вот сейчас, при поставленной на уши охране, подставной разводящей, и явном шухере, начинает бегать то к принцессе, то к суккубе, чтобы спросить: «а что творится у незнакомых им баб в голове?». Глупее идеи ни одному башибузуку в голову не придёт. А он же уже не башибузук, он этот, как его — «диверсант». Поважнее неких янычаров, как говорил Ильхан, а раз он такой важный — надо бросать башибузукские глупости.

Ещё одна помеха, про которую не вспомнила его башибузукская голова, пролегала прямо у него над макушкой. Светло-голубая труба, такая же, как наверху, у Азер. По ним подавался снотворный газ, которым усыпляли арестанток, чтобы почистить камеры или перенести из одной в другую. Ходить своими ногами им вообще давали редко, только на прогулки. Опасные заключенные. И даже тупой башибузук понимал, что, как начнется шухер, этим газом усыпят всех. Быть может, даже и его…

К тому же, даже если он не уснёт — как он потащит спящую принцессу? Она же горячая. Даже если он сломает трубу и усыпит сторожей — уснёт максимум один этаж, с других придёт подмога. Он потрогал трубу скальпелем — нет, не получится распилить. Значит, остается посмотреть на сидевших здесь баб, на что они могли сгодиться, кроме перепихона.

Суккуб здесь не было — в основном средние расы. Принцесса была единственным демоном, и её камера отличалась улучшенной теплоизоляцией и дополнительными проводами над дверью. Над всеми дверями шли трубы с воздухом и снотворным, висели ящики с вентиляторами, камерами и пожарными системами, и горели лампочки. Одна из них загоралась, когда камеру открывали, другая горела, когда в камере кто-то был. Что означают остальные — он не знал, вроде какая-то сигнализация включалась наверху, когда пускали снотворный газ. Стараясь не светиться под камеры и фонари, ракшас пошел заглядывать в окна дверей и разглядывать таблички. Если бы он мог читать! Должны же предупреждение делать! Оставалось надеяться, что там, специально для баб, красной или светящейся краской написано: «особо опасно», или «склонна к побегу». Особенно для баб. А если тут все такие, как ханум, способные мужика одним ударом напополам? Как без предупреждения?

Он хлопнул себя по лбу и вернулся к камере принцессы. Из угловатых букв Амаля не очень много было понятно, но самые приметные знаки он запомнил, и на всякий случай оглядел пол и стены рядом — метка могла быть и на полу же нарисована, чтобы такие, как он, искали не там.

Однако грамотность, которую он хотел применить по такому особенному случаю, внезапно не понадобилась — одна из тюремщиц, белобрысая человеческая девка со сломанным носом, заметила что-то и заглянула в коридор с принцессой, шаря вслепую палкой. Точно ведь, знают о нём, собачьи дочери! Задержав дыхание, он распластался на полу под её ногами, стараясь сильнее вжаться в плинтус, и как только запах духов и тепло тела прошли мимо, быстро поднялся и медленно двинулся прочь.

— Эй! — услышал он за спиной. Хасан замер, оглядывая стены. Никаких решеток, ламп или движущихся предметов перед ним не было, надо двигаться осторожно… Тюремщица вслепую крест-накрест ударила воздух.

— Ты точно здесь. Найду!

Конечно, из невидимости он сможет их завалить, но… надо их отвлечь. За её спиной он нырнул в другой проход и провел лезвием скальпеля по первой двери. Раздался визжащий звук. Тюремщица сразу сорвалась с дубинкой наготове, но Хасан успел уйти в тень, она только выбежала