Фантастика 2025-97 - Владимир Георгиевич Босин

— Царёв ближник окольничий Иван Васильевич Ощера из рода Глебовых, слыхал про такого? — я недоумённо покачал головой.

— А вот он получает про тебя прознал, потому что его людей заметили в тот день около церкви. Очень опасный человек. Он ещё покойному батюшке нашего государя служил верою и правдою. А сейчас входит в круг ближних людей Ивана Васильевича.

Мы просидели довольно долго. Уверен, что Степан Головин, превышает свои полномочия и даёт мне более полную картинку противостояния различных интересантов на близость к великому князю и государю, сказались мои постоянные подношения и налаженные доверительные отношения. Получается, меня решили тупо убрать на всякий случай. Просто где-то мелькнуло моё имя и власть имущий отдал приказ смахнуть меня как мешающую крошку со стола. Ну так, как бы чего не вышло. Непонятен, значить опасен. Но если верить Степану, про мою персону благополучно забыли. Я вовремя смотался из первопрестольной.

Домой вернулся я с гудящей от информации головой. Мне ещё нужно, чтобы информация улеглась по своим полочка. Но главное, что вроде мне и моим близким пока ничего не угрожает. Тем не менее, я постарался быстренько закруглиться и направится заниматься делами.

В первый же вечер встал вопрос о статусе Ляны. Она, как бы не совсем свободный человек, закуп. Но в то же время не посылать же её в людскую, где ночуют вместе слуги. Я при отъезде видимо дал некорректное указание, вот и мой дружинник, оставшийся временно старшим, отнёсся к ней как к важной барышне. Как только девушка стала выходить из комнаты, ей приобрели подобающую одежду и она практически находилась в положении праздношатающейся дамы без обязанностей. Никто не понимал как к ней относится. Ну и тут сказался её облик. Чистая кожа, ухоженные, не знавшие тяжёлой работы руки, благородные замашки. Оказалось, что девушка свободно владеет греческим и латынью. Вот и ту книжку, которую она читала, оказалась какой-то полуцерковной мутью о похождении святого на греческом языке. Как тут не обмануться. В итоге я попросил позвать её к столу, когда мы сели вечерять. Ляна никого, кроме меня тут не знает и поэтому помалкивая, аккуратно ест. Тем более, здесь схлестнулись два гиганта мысли. Ерофей и Арсений завели спор на тему ветряка. У обоих есть что сказать, а я только ухмыляюсь. Я-то точно знаю, каким он будет. Они обсуждают наш прошлый проект, который в принципе был работоспособным. Но для увеличения эффективности я буду строить ветряк башенного типа. А они спорят о том, что уже устарело.

Но разговора по душам нам всё равно избежать не удалось. То Скорята, то Арсений бросали на девушку любопытные взгляды. Первый так позже прямо спросил, не полюбовница ли она мне. При чём никакого осуждения, сейчас это абсолютно нормальная ситуация. Особенно для купеческого сословия. Мотается половозрелый купец по городам и весям, зарабатывает семье копеечку и что тут плохого, что у него в каждом городе есть зазнобушка. Главное, что жена одна и про детей не забывает. А что вдовушку на стороне пригрел и содержит её, кому от этого хуже?

В раздражении я только махнул рукой и ничего не ответил своему товарищу. Он своей долгой и верной службой мне давно заслужил право открыто говорить со мной.

А ничего тут у неё. В светёлке довольно уютно, всякие рюшечки и занавесочки. На полке несколько книг. Я взял посмотреть, кроме Священного Писания, молитвослов. Особо выделялась тяжеленная книга на греческом. Я полистал её и ничего не понял, — твои книги?

— Да, всё, что удалось спрятать.

Хм, об этом поговорим позже, а пока нужно наладить доверительный разговор.

— А о чём сей труд? — и я покачал большую книгу.

— Это трактат Константина Багрянородного «Об управлении Империей». Написан пять веков назад.

Интересно, действительно интересно. Судя по услышанному — там нет воды и абстрактных рассуждений. Это чисто научная историко-географическая работа, описывающая соседей и народности Византийской империи. Я бы почитал, только кто бы мне перевёл этот труд.

Ну, а дальше мы перешли непосредственно к девушке. Её полное имя Лилияна. Она родом с побережья Адриатики. Отец у неё был крупным торговцем бежал от турок, планируя осесть в другом, более подходящем для православного человека месте. Сейчас трудно сказать, то ли он сэкономил на охране. Но скорей всего его перехватили не просто так, кто-то дал наводку на жирную цель. Караван из семи телег следовал в сопровождении десятка охранников. К отцу Ляны присоединились два его брата, вместе со своими семьями. Всего человек двадцать. Нападение в дороге было внезапным и жестоким. Охрану положили из засады. Взрослых мужчин убили сразу, заодно пустили под нож стариков. Над женщинами и девушками долго глумились. В себя девушка пришла уже в другом месте. Её продали в рабство. Так и начался тяжёлый путь в Москву. Перепродавали, пока она не оказалась в довольно приличном борделе.

Я её слушал и понимал, что хоть я и не мать Тереза, но не смогу бросить её вот так. Но и таскать с собой невозможно. В каком качестве? Как любовница она меня не прельщает. Нет, она довольно красива. Сейчас, когда девушка отошла от ранения и немного восстановилась, она действительно стала привлекательной женщиной. Каштановый красивый цвет волос, девушка сплетает несколько кос и сооружает из них эффектные причёски. Длинная лебединая шея грациозно держит не менее красивую голову и весьма симпатичное личико. Глаза завораживают сменой эмоций, кажется и их цвет меняется в зависимости от того, что она чувствует. Вот сейчас девушка спокойна, я попытался на неё не давить, вот её глаза стали фиалкового редкого цвета. И, насколько я помню, фигурка у неё тоже на уровне.

Тут дело в другом. Во-первых, я совсем не монах и в дороге иногда позволяю себе расслабиться с женщиной. Ну это когда мысли о сексе становятся совсем навязчивыми. Но одно дело переспать мимоходом, на следующий день уже и не вспомнишь имя той дамы. Другое дело постоянная связь. Не хочется огорчать Ольгу таким фактом.

А во-вторых, тогда у нас всё не очень складно получилось. Помню её выражение глаз, они были совсем чёрными и безразличными. От той ночи у меня остались лишь негативные воспоминания. Так что пусть уж будет содержанкой. Авось приспособлю её к делу.

— Слушай, а считать и писать умеешь? Хотя о чём я говорю, ты же читаешь такие книги. Короче, Ляна.

— Зови меня лучше