Город Горечи. Том 1 - Nephi Servus

был тем, кто вёл неукоснительную справедливость, чьё наказание было неизбежным. Его шаги звучали как грозовой гром, а его сверкающие крылья были призваны очистить этот мир от тех, кто осмеливался рушить его порядок.

Он стоял в тёмном зале, его облик был величественным и немыслимо холодным. Знание о том, что Маммон нарушил закон, не оставляло места для сожалений или размышлений. Михаил был создан не для сомнений. Его сердце билось строго, с тяжёлой решимостью, а глаза, как безжалостные зеркала, отразили все последствия деяний Маммона.

На его плечах висела не просто ответственность за исполнение воли Высших Сил. Он нес на себе груз наказания, который должен был быть принесён с абсолютной беспристрастностью.

И вот его послание отправлено.

– Маммона нарушила древний закон, – прозвучал его голос, который, казалось, выносил не только обвинение, но и приговор. – Никакая сила не может остановить правосудие. Она должна понести свою ответственность. Мы и так простили её 90 000 лет назад, когда из-за её выходки погиб один из нас, один из тех кто её доверял.

Михаил сжал в руках меч, сияющий огненным светом. Это был не просто меч, а воплощение силы правды и закона. И сейчас его лезвие будет направлено в сторону тех, кто осмеливается верить, что они могут быть выше закона. И наказание было предрешено.

Но прежде чем отдать приказ, Архангел замер, ощущая, как тьма вокруг него пытается сопротивляться. Он видел, как мир за окном прерывается, как тени меняются, как истина и ложь начинают сливаться.

– Казнь должна быть совершена. Порядок должен быть восстановлен, – прошептал он себе под нос. И каждый из этих слов отголоском пронзал пространство.

Михаил не терпел медленных шагов, но он также знал, что именно его действия должны стать заключительным ударом. Он был единственным, кто мог исполнить наказание, оставив Маммона лишь мрак и прах.

Тишина разверзлась, и, прежде чем Маммон осознал всю серьёзность происходящего, сам Михаил уже был рядом, готовый вынести неизбежный приговор.

Судьба Маммона была решена.

Глава 21. Fatum in iudicio

Маммон сидел в своём любимом кресле в клубе, когда двери внезапно распахнулись. Помещение, всегда наполненное уютным и слегка зловещим комфортом, огласилось звуком шагов. На пороге появились ангелы – их белоснежные крылья почти касались потолка, а тела были покрыты сияющими доспехами. Вместе с ними в клуб ворвались холод и неумолимая решимость.

Всё произошло так быстро, что Маммон даже не успел подняться.

– Зачем пожаловали, достопочтенный Михаил? – с ленивой насмешкой произнёс Маммон.

Один из ангелов подошёл ближе, протянув руку, на пальцах которой сверкали светящиеся цепи.

– Что же я такого сделал? Ах да, вышел погулять, – продолжил он, не утруждая себя попытками проявить интерес.

Михаил вошёл последним. Его присутствие словно выжигало пространство вокруг. Свет от его фигуры вытеснял даже тени, а воздух густел от божественной силы. Он ничего не говорил, но его взгляд был красноречив.

– Ты нарушила закон, Маммона, – наконец раздался голос Михаила, чистый, как звон меча. – Твоё вмешательство в человеческую судьбу – прямое нарушение Завета.

– Нарушила?.. – Маммон приподнял бровь, глядя в сторону, будто речь шла о ком-то другом. – А я-то думал, что здесь уже давно забыли, что такое законы.

Светящиеся цепи сомкнулись на его запястьях. Несмотря на всю свою силу, он не сопротивлялся. Лишь устало вздохнул, как будто всё происходящее казалось ему скучным спектаклем.

– Осудить бессмертие. Смешно, не так ли? – прошептал он, позволяя ангелам поднять себя с кресла.

Его взгляд оставался спокойным – ни злости, ни страха, только ледяное безразличие. Когда цепи окончательно затянулись, сияние разлилось по полу, и клуб на мгновение затаил дыхание.

– Ты будешь заключена в Пределе Времени, – произнёс Михаил, словно вынося приговор. – До тех пор, пока не сломаешься. Пока твой разум не утратит облик.

Маммон едва заметно усмехнулся.

– Надеюсь, у вас там хорошее вино, – ответил он, его голос звучал насмешливо, но тихо.

Эти цепи были не просто удерживающим инструментом – они являлись символом вечного заключения для тех, кто осмеливался нарушать Небесный порядок. Без слов, с точностью и неумолимостью, ангелы захватили его и вознесли в воздух. Каждый их шаг был выверенным и решительным. Здесь не было места милосердию – только холодная справедливость.

Когда они покинули клуб, обстановка внутри сразу изменилась. Мир вокруг Маммона сжимался, его свобода исчезала на глазах. С каждым шагом он ощущал, как ноги касаются холодного, неведомого пространства. Наконец, он оказался в центре ангельского суда.

Сверкающая серебром и золотом цепь сомкнулась на его шее. Она сжимала не только тело, но и душу, не оставляя места для сопротивления. Ему сказали, что он будет здесь вечно, пока его разум не разрушится.

– Ты будешь наблюдать за падением и расцветанием мира и не сможешь ничего сделать, – холодно произнёс ангел. Его глаза были лишены сострадания. – Ты будешь сидеть здесь вечно, Маммон, пока не сойдёшь с ума.

В это время Вилена стояла у двери клуба с тяжёлым сердцем. Мысли о Маммоне не давали ей покоя. Каждый его поступок, вмешательство в человеческие жизни, казались ей неподъёмным грузом. Она пыталась убедить себя, что это был его выбор, но в глубине души оставалась горечь.

Её рука нерешительно тянулась к дверной ручке. Внутри клуба царила странная тишина, лишённая привычного оживления. Она переступила порог и сразу почувствовала, как пространство изменилось. Его отсутствие отзывалось эхом в её груди.

Она подошла к барной стойке и опустилась на стул. Мысли о том, что произошло, всё больше захлёстывали её. Почему он не пришёл? Что произошло? Эти вопросы кружились в её голове без ответа.

Внезапно дверь распахнулась, и в клуб вошёл Асмодей. Его серьёзное лицо говорило о том, что случилось что-то важное.

– Где он? – спросила Вилена, пытаясь сохранять спокойствие, но её голос дрожал.

– Маммону забрали, – сказал Асмодей. – Её увели ангелы.

Эти слова ударили по ней, как гром среди ясного неба. Страх и тревога захватили её сердце.

– Почему? – спросила она, едва сдерживая эмоции.

– Она нарушила Закон. Теперь она будет отвечать, – ответил Асмодей.

Вилена почувствовала, как её охватывает отчаяние. Её сердце сжималось от одной только мысли о том, что Маммон могла остаться в этом вечном заключении.

– Я не могу оставить его там, – твёрдо произнесла она. – Я сделаю всё, чтобы его освободить.

Асмодей кивнул.

– Почему именно сейчас? – спросила она, её голос дрожал от внутреннего напряжения. – Почему ответственность пришла именно сейчас? Почему не в тот момент, когда мы были в клубе? Почему ты не вмешался раньше? Почему не остановил её тогда?

Асмодей