Менеджер Нагибко, вы робот? Часть 2 - Елизавета Васильевна Шумская

доверху набитый скриншотами и даже записанным с экрана видео того, как именно не работает сортировка. Однако скринить только нужную часть экрана сотрудник не умел, поэтому сбоку от окна с базой маячило окно с почтой. Мой взгляд зацепился за знакомое слово, и я вчиталась.

Наташ, я не знаю, где ещё искать эти проклятые сейсмоприёмники! В Тектопро говорят, что вся последняя партия ушла дилерам, дилеры всё распродали, и до следующей партии их теперь вообще не купить, а она через месяц, потому что раньше им не подвезут какой-то там херни для производства! Ну ты меня хоть наизнанку выверни, я не найду их!

Ниже, под текстом, виднелся краешек исходного письма, в котором, видимо, Наташа нагнетала, как именно горят дедлайны по неэпически важному проекту, для которого требовались эти приёмники. Я хмыкнула.

– Скрепка, а уж не те ли сейсмографы мы видели на складе у соседей?

Скрепыш: Фирма та. Модель тут не указана. Но согласен, подозрительное совпадение.

Я поколебалась. Написать кому-то из закупок от лица Нагибко, дескать, знакомые из соседней фирмы сказали, что там ими всё завалено… Но эту Наташу и её корреспондента я не знаю, а остальным может быть пофигу. Или лучше сразу Валетову написать? Он трус, конечно, может и забить, чтобы не высовываться.

Подумав ещё, я решила не мелочиться и ляпнуть в копию Рогозина. Заодно и посмотрим, что он за фрукт такой и на что годится.

***

– Комсдарь Рогозин? – женщина хлопнула нарощенными ресницами и протянула ему руку. – Ева Райман. Уделите мне минутку?

Саша осторожно пожал руку и вновь отвернулся, открывая дверь.

– Минутка в утро понедельника – это час в обычное время, – заметил он, но всё же пропустил посетительницу в кабинет. – Чему обязан вашим визитом?

Ева тем временем огляделась.

– Как пусто у вас, – вздохнула она и продолжила мягким доверительным голосом: – Никаких личных вещей. Я понимаю, вам тяжело. На вас свалилась огромная ответственность, вы боитесь подвести… того, кто вам доверился. Оттого вы и держите всё в себе, опасаясь расслабиться даже в мелочах вроде дорогих сердцу вещей в месте, где проводите столько времени. Мне хотелось бы вам помочь. Вы не против пройти небольшой тест?

Рогозин опешил. Несколько секунд рассматривал посетительницу, потом осторожно уточнил:

– Вы наша новая психолог, верно?

– Не совсем так, я работаю в «ЭкзоТехе» уже более двух лет. Стою на страже психологического здоровья коллектива, так сказать, особенно самых важных его членов – директоров и начальников отделов. И мне очень хотелось бы видеть вас на терапии. Это не только оплачено компанией, но и просто необходимо для руководителя высокого звена.

«Леопардовна наносит ответный удар», – мысленно определил Саша.

– Я, эм, попробую найти окошко в расписании,– и он уставился в экран кьюбера, делая вид, что изучает свой график.

Ева посмотрела на него долгим печальным взором.

– Виссарион Мирославович, я же вижу, что вы не собираетесь этого делать. Почему вы сопротивляетесь помощи?

– Дейсдарыня Райман, – Рогозин старательно не давал вырваться наружу фразам вроде «А тебя о ней просили?», «Кто тебя науськал на меня?, «Мне не нужна терапия!», – утро понедельника – это действительно не самое удачное время для обсуждения подобных серьёзных вещей.

– Классическая рационализация, – с сочувствием ответила Ева. – Вы прячетесь за работой от внутренних конфликтов.

Саша всё-таки оторвался от экрана, хотя там мигали красным шестьдесят восемь неотвеченных сообщений.

– Давайте по-честному, дейсдарыня. Вот прямо сейчас я выгляжу как человек в кризисе?

– Отрицание. Ещё один симптом. Виссарион Мирославович, когда вы последний раз позволяли себе проявлять уязвимость?

– Вчера, – тут же откликнулся Саша, – когда бухгалтерия прислала отчёт с расходами на заповедник в формате JPEG.

– Вот! Это же явный…

– Нет, дейсдарыня Райман, это называется «здоровые эмоции нормального человека, когда ему присылают фото таблицы вместо самой таблицы».

– Я вижу, у вас действительно высокий уровень стресса, – сочувственно покивала Ева. – В том числе из-за подавленных эмоций. Давайте проведём сессию «кричащей терапии»! Причём, как для вас, так и для подчинённых – пусть выпустят пар!

– Вы хотите, чтобы я ещё и орал? – Саша поднял брови. Но в глазах за голубыми ресницами светилось столько огня и так мало адекватности, что он даже не был уверен, что его замечания доходят до мозга собеседницы.

– Ещё я рекомендую ввести «минуты объятий» – это снизит уровень кортизола!

– А вы не боитесь, что наши сотрудники могут воспринять это как вторжение в личное пространство? – лукаво уточнил Рогозин, кося одним глазом в экран. Семьдесят пять сообщений. Нет, уже семьдесят шесть.

– Вы сопротивляетесь переменам! Это классическая защитная реакция, – практически обрадовалась Ева. – Я не удивлюсь, если вы откажетесь и на йогу ходить!

– Это которая на крыше? – оживился, вспомнив жёлтые жопы, Рогозин.

– Именно!

– Хорошо, что напомнили. Надо распорядиться, чтобы их перенесли во внерабочее время. До начала рабочего дня или после.

Ева смотрела на него с ужасом. Причем, совершенно неприкрытым.

– Вы своими руками готовы уничтожить… О, я поняла! – её взгляд преисполнился сочувствием. – Теперь мне всё ясно. Ох… мне надо подумать, подготовить комплекс мер, чтобы вам помочь.

Ева порывисто схватила его за руку.

– Крепитесь, мой дорогой, вы сильный. А я немного подумаю – и помогу! Верьте мне!

И вылетела из кабинета.

Саша не сразу подобрал упавшую челюсть.

– Они тут все сумасшедшие, да? – спросил он в пустоту.

Крис: Нет. Только ты.

И хихикнула, выводя на экран еще пишущуюся заметку в его, Сашином, личном деле:

«Сотрудник внешне успешен, но демонстрирует тревожные паттерны поведения.

Наблюдение 1. Решение по переносу занятий йогой на внерабочее время – это избегание заботы о себе. Субъект лишает себя и коллектив законной возможности снять стресс. Это не рациональность – это страх перед расслаблением. Через гиперконтроль он компенсирует глубинные тревоги, что неизбежно приведёт к соматизации.

Наблюдение 2: Увольнение сотрудницы Лины Коржаковой – это проявление нарциссической уязвимости с её потребностью быть лучше всех, а так же признаки паранойи: сотрудник видит во всех, кто не с ним, врагов.

Наблюдение 3: Отказ от ношения ушей уву – это бунт против системы и скатывание в подростковую модель самоутверждения.

Всё это позволяет утверждать, что у Рогозина В.М. имидж «рационального управленца» как защитный панцирь, его решения – это саботаж собственных потребностей, решительность – бегство от рефлексии. Эти признаки говорят о глубокой депрессии с потенциальными суицидными мотивами.

Необходимы срочные меры терапии…»

– Суицидальными? – с трудом проговорил Саша, до глубины души пораженный «разбором». – Не уверен… Скорее, садисткими.

***

Скрепыш: Отчитываюсь по задаче на мониторинг. Сотрудникам пришли сообщения о начислении зарплаты.

Я