Княгиня Евдокия 5 - Юлия Викторовна Меллер

— Нарасхват. Они частенько опережают птиц и в отличие от них могут доставить небольшие грузы, — улыбнулся князь, довольный, что боярышня больше не молчалива и задумчива.

— Надо будет написать об этом в новостном листке. Это ж надо, как придумали! Одновременно мастера и гонцы! — радовалась за предприимчивых дмитровцев она.

— А где сейчас твой Гришаня?

— Ты его запомнил? — ахнула Дуня и уважительно посмотрела на князя. — За верность моя семья выделила ему землицу и новую службу.

— В дети боярские перевели его?

— Да. У нас земли немного, но людей поболе, чем у иных первых бояр, и давно уже назрел вопрос о создании собственной дружины.

Юрий Васильевич укоризненно качнул головой, и Дуня поправила саму себя:

— Громко сказано «дружина», но от татей защита нужна, так что один-два десятка воинов собрать необходимо. Чудо, что до сих пор нас не пробовали на зуб.

Князь не стал говорить о том, что в последнее время на дорогах и в лесах стало спокойнее. Конечно, чужаки заезжали, лиходейничали, но на обратном пути их ловили и казнили. Но это всё в общем, а касательно богатых людей дела обстояли не так гладко.

Разговор заглох сам собой. Вокруг было удивительно тихо, и медленно падающий лёгкий снежок уводил мысли в сторону мечтательности.

Юрий Васильевич с нежностью смотрел, как Евдокия сняла варежку и, подставив ладошку, ловила снежинки, пытаясь посчитать, сколько их нужно, чтобы получить капельку воды. Потом она увидела выскочившего на дорогу зайца и запретила его убивать, а косой продолжал сидеть и пялиться на людей. Вои развеселились, начали свистеть — и только тогда он ускакал в лес.

Лес закончился, вдалеке показалась Сучава, но князь показал Дуне на шатёр. Его поставили у реки, петлявшей в ложбинке, укрытой высокими берегами. Юрий Васильевич направил своего коня туда. Подъезжая, боярышня увидела утоптанную площадку, висящий над углями котёл, хлопочущих над благоустройством воёв. Все они радостно поприветствовали князя с боярышней и сделали вид, что ужасно заняты.

Евдокия подмёрзла в дороге, но греться в шатре не захотела. Она понимала, что, пригревшись около поставленной туда жаровни, потом не сможет выйти, не озябнув. Слезла с лошади и оглядевшись, подошла к сугробу и принялась лепить снеговика.

— Дуняш, ты чего делаешь? — опешил князь.

— Снеговика! Помоги-ка докатить этот шар туда! — попросила она. Снег оказался влажным и скатался в шар моментально.

— Снежную бабу? — переспросил её князь, но боярышня мотнула головой и поднажала, катя большой шар к центру площадки.

Юрий Васильевич усмехнулся и, сменив Евдокию, подтолкнул его туда, куда она указала. А девушка уже взялась за новый. Не прошло пяти минут, как она уже охлопывала крутобокого снеговика и думала, из чего сделать глазки. Ничего подходящего не было, но один из воев подал ей крохотные шишечки ольхи.

Дуня с удовольствием оглядела дело рук своих и князя. Слепила шлем снеговику и немного изменила округлые формы, придавая ему вид воина, а потом вспомнила про морковку, которую ей положили в мешочек для подкормки лошади. Мухе досталась одна штука, а другую Евдокия протянула князю, чтобы он завершил работу над снеговиком.

— А куда это? — не понял он, а Дуня решила загадочно промолчать.

Князь смутился, но уверенной рукой воткнул морковь в нижнюю часть. Евдокия прыснула со смеху и быстро переставила морковку на место носа. Юрий Васильевич покраснел, а Дуня расхохоталась.

— Ты же сама, — буркнул князь, но сам уже тоже смеялся.

— Княже, а там случайно не царевич стоит? — успокаиваясь, махнула она рукой в сторону заснеженного дерева. Ветви удерживали на себе целую гору снега, и он спадал редкими хлопьями при внезапном порыве ветра.

— Он, — подтвердил Юрий Васильевич.

— И чего это он на нас демонстративно не обращает внимания? Давай-ка мы его снегом обстреляем!

— Он нам ответит, — хмыкнул князь.

— Если выберется, — хихикнула Дуня, показывая, что надо целиться в ветки дерева.

Юрий Васильевич показательно вскинул брови, оценивая коварство боярышни, но снежок бросил одновременно с ней. Сначала ничего не произошло. Царевич недоуменно посмотрел на них, потом поднял голову вверх — и в этот момент на него ссыпался потревоженный снег!

Весь, прям совсем весь, оставляя дерево голым!

— Ой, не могу! — сгибаясь от хохота, всхлипывала Дуня.

— Ах ты! — отплевавшись, взревел царевич и ринулся к ней.

— А-а-а, снежный человек! — закричала она, давясь от смеха и убегая. — Княже, где санки, мы стратегически отступаем!

— Откуда ж тут санки, — развёл руками князь, наблюдая за рычащим царевичем, бросившемся вдогонку.

— Хватаем твою лодку и вниз! — весело скомандовала Дуня и подтолкнув её к краю, залезла внутрь.

— Евдокия, куда ты? — воскликнул он, хватаясь за бортик, но тут царевич, видя, что негодяйка ускользает у него из-под носа, ласточкой прыгнул в лодку — и князь решительно последовал его примеру.

— Раздавишь, дядька! — завопил Иван Иваныч, но тут же почувствовал, как Юрий извернулся, выталкивая его поверх себя и поддерживая. А лодка, на которую не успели установить парус, помчалась вниз, набирая ход. Берег оказался не только высоким, но ещё и крутым. Евдокия на вдохе издала протяжное:

— И-и-и-их! — вцепилась в бортики и сжалась в комок. Царевич и князь барахтались лёжа, не имея возможности встать, чтобы не опрокинуться.

— Я тебя придушу! — пообещал ей Иван Иваныч, когда лодчонка сбавила ход.

— Хорошо ж прокатились! — хохоча, отмахнулась она — и тут лодка накатилась на что-то. Зубы Евдокии лязгнули, и она вылетела вон.

— Дунька! — вскрикнул царевич, пытаясь её удержать.

— Ох ты ж! — охнул Юрий Васильевич, по которому потоптался племянник. Лодка остановилась, царевич вывалился наружу и подскочил к подружке.

— Иван Иваныч, охолонь, убьешь же родного дядьку, — закряхтела боярышня, усаживаясь на льду и, засмеявшись, привычно для таких случаев добавила: — А ничего так, живенько вышло!

Она хотела лечь и повозить руками по снегу, чтобы оставить отпечаток ангела, но царевич озверел:

— Живенько, говоришь?! Да я чуть богу душу не отдал!

Он зачерпнул двумя руками снег и обрушил его на Дуню.

— А-а-а, — взвизгнула она и не вставая ударила ступнями по ногам царевича, опрокидывая его.

— Я тебе сейчас здесь закопаю, — извиваясь червяком, он как трактор погрёб к ней снег, но Дуня развернулась и собачьими движениями рук начала беспрерывно засыпать его, приговаривая:

— Да куда тебе против меня! Я брата со всей его ордой с ледяной крепости спихивала, а ты один!

Осыпая друг друга снегом, они в азарте столкнулись лбами и замерли. Оба были похожи на снеговиков, хлопающих снежными ресницами. Они одновременно посмотрели в сторону снисходительно наблюдающего за ними князя и не сговариваясь, начали лепить снежки.

— Какой чистенький, — буркнула Евдокия, лепя третий