Княгиня Евдокия 5 - Юлия Викторовна Меллер

— Сидит и ухмыляется, — поддержал её царевич.

— А мы его сейчас…

Князь насмешливо выгнул бровь.

— Пли!!! — скомандовал Иван Иваныч и в Юрия Васильевича полетел снежный залп.

— Ах вы! — князь выпал из лодки и опрокинул её, ставя щитом.

— Это вызов! — провозгласила Дуня и они атаковали князя с разных сторон. А он с медвежьим рёвом крутанулся, и работая руками, как мельница, осыпал нападавших поднятым снегом.

— А-а-а, — радостно визжа, отступила боярышня, а царевич объявил всеобщую мобилизацию. И началась снежная битва за лодку между воями князя и царевича.

За наряженными в снежные шубы деревьями стоял сошедший с дороги отряд воёв во главе с Владом Дракулой и наблюдал за весельем русичей. Он услышал в замке, что царевич выехал за город и поставил шатёр. Владу необходимо было наедине переговорить с Иоаном о делах, но князь Юрие опередил его. При брате царя бывшему господарю просить помощи не хотелось, и Влад поднял руку, чтобы дать команду разворачиваться, но увидев боярышню Евдокию, задержался.

Он её сразу узнал, хотя она была одета в одёжу юноши. Он с любопытством смотрел, как она спрыгнула с лошади и принялась катать снег. Его вои начали посмеиваться, наблюдая за её шалостями. Никто не поторопил Влада: все впитывали в себя чужое веселье. Когда же большая часть русичей устроила шуточную битву, то Влад вернулся на дорогу и сделав небольшой круг, открыто направился к реке.

Евдокия услышала пронзительный свист, все замерли, а потом вои бросились подниматься наверх. Князь быстрым движением уронил её и закрыл опрокинутой лодкой. Он хотел и царевича туда же запихать, но тот по-взрослому рыкнул:

— Не смей! Я буду сражаться со всеми!

Евдокия не успела испугаться. Раздался новый свист и напряжение сошло на нет.

— То гости к нам, — услышала она одного из воёв и неуклюже вылезла, обиженно косясь на мужчин. Никто не помог ей подняться. Уже когда она стала подниматься на крутой берег, то царевич взял её за руку и потянул за собой, ворча, что она похожа на снежном страшилище.

Князь же был серьёзен и старался прикрывать собою племянника с боярышней. Совершенно бесполезный жест, но делал он это интуитивно.

Стоило всем оказаться наверху, как Балашёв с Ильей закрыли Евдокию собою и подвели поближе к Мухе.

— Они тут с самого нашего приезда стояли за деревьями, — шепнул ей Илья. — Мы узнали валашского господаря и сделали вид, что не замечаем их.

— О, — удивилась Дуня и вытянула шею, чтобы разглядеть Влада. Случайно столкнулась взглядом с ним и осторожно помахала рукой, приветствуя и желая здравия. Влад улыбнулся и вежливо кивнул ей.

Евдокия осталась у лошади, пока мужчины переговаривались. Потом князь с царевичем расступились, и Балашёв с Ильей тоже отошли, давая простор своей боярышне. Она засуетилась, торопливо отряхиваясь от снега и не сразу заметила, что на неё все смотрят. Досадуя, что ей не дали времени привести себя в порядок, она честь по чести поприветствовала Влада.

— Преломим хлеб, — пригласил царевич всех к столу.

Слуги откинули полы шатра, и все увидели большой стол, заставленный едой. Евдокия почувствовала, что ужасно проголодалась, но прежде, чем она сделала шаг, Балашёв остановил её:

— Погоди-ка, Евдокия Вячеславна, дай получше почищу тебя от снега.

В руках у него были собраны ветки и ими он начал сбивать с нее налипший снег. Царевич посмотрел на себя, замешкался и с укоризной глянул на боярышню, как будто только она виновата была в его неподобающем виде.

— Я тебя почищу, — крикнула она ему, выхватывая веник у Кузьмы.

Влад смотрел на боярышню охаживающую веником царевича, широко раскрыв глаза — он не понимал происходящего. Его уверяли, что между Иоаном и боярышней нет любовных отношений, но сейчас он собственными глазами увидел высочайшую степень доверия между этими двумя. И опять же ему доносили, что царь и его наследник никому не доверяют, а он наблюдает иное.

Евдокия сделала шаг назад, удовлетворённо рассматривая очищенного от снега царевича. С теплой улыбкой посмотрела на князя, которому помог отряхнуться вой, и перевела взгляд на господаря.

Его глаза изучающе впились в неё — и Дуне стало не по себе. Она продолжала улыбаться, но теплота в ней исчезла, уступив место настороженной вежливости.

От бывшего валашского господаря фонило силой, перемешанной с неуступчивостью. Евдокия уже привыкла общаться с сильными по духу людьми и обладала собственной мягкой силой, но взгляд Влада Дракулы нервировал её. И всё же она не отвела глаза, пытаясь понять его.

Ей показалось, что этот мужчина отчаянно нуждается в любви, что без неё он сгорает, и эта пытка длится годами, но особо мучительно для него то, что он понимает это. Он устал быть непримиримым, не хочет ненавидеть, но другого пути у него нет, и она знала, что он не ошибается. А еще она поняла, что мужчина с таким внутренним огнём не умеет любить, а будет только брать, и всегда ему будет мало!

Евдокия отвернулась и сделала шаг к Юрию Васильевичу, вздыхая полной грудью. Вырваться из плена тёмноглазого господаря было непросто.

Князь еле сдержался, чтобы не обнять её, а она с удовольствием бы позволила ему это, но они просто встали рядом. Она задержалась подле Юрия Васильевича, ощущая себя рядом с ним в безопасности. Он подал ей бокал с питиём.

— Испей, душа моя, — тихо произнёс князь.

Евдокия приняла бокал и с благодарностью посмотрела на князя, выбрасывая Влада из головы. Он не один такой, кому за всю жизнь достались крохи счастья и, как бы ни было его жалко, она не хотела положить свою жизнь на алтарь его благополучия.

Царевич поддерживал с ним разговор, князь прислушивался, а Евдокия витала в облаках. Ей не было дела до произнесенных слов, она всю суть видела в позах говоривших, в изменениях их мимики. Не было сомнений в том, что Влад хочет вернуть свои земли и выгнать османских ставленников. Но дело в том, что Валахия уже не единожды была ограблена и из нее продолжали выжимать остатнее. Люди там готовы принять любую власть над собою, лишь бы в их жизнь вернулся покой и законы.

— Тебя не поддержат бояре, — услышала Евдокия слова царевича.

— Я господарь по праву рождения и по духу. Бояре продажны, но есть те, кто остался верен нашей земле и мне.

Дуня обратила внимание на лицо Юрия Васильевича. Он сочувствовал положению Влада, поскольку на себе испытал, что значит сызмальства готовиться править, а потом оказаться лишним, но при этом смотрел на него, как на несмышленыша.