Сирийский рубеж 4 - Михаил Дорин

Надо что-то делать кардинально. С трудом, но я ухватился за ручку управления. Остановить колебания не вышло. Высота всё меньше. Надо «вытаскивать» вертолёт.

Начал вытягивать рычаг шаг-газ. Падение прекратилось, но и колебания увеличились.

В голове возник один-единственный, но очень рисковый вариант выхода из положения. Надёжный и опасный. Особенно с учётом малой высоты. Надо рисковать.

— Вазик, отключи основную гидросистему, — крикнул я.

Естественно, бортовой техник не сразу понял меня. Хоть я и на арабском ему крикнул.

— Отключай, говорю! — повторил я.

Вазих смог вскочить на ноги и дотянуться до панели гидросистемы, чтобы выключить её.

— Дублирующая… в работе, — услышал я бортового техника.

Я быстро взглянул на указатель давления. Показания нормальные.

Тут же я почувствовал, как значительно уменьшились колебания. Автопилот, можно сказать, «заставили» выключиться. Но они ещё присутствуют. Особенно я почувствовал это, когда вертолёт приблизился к полосе.

— Высота 10… 5… — начал очередной отсчёт Вазих.

Вертолёт потянуло назад, а у меня уже в голове не было иных вариантов. Я быстро опустил рычаг шаг-газ, пока вертолёт в самой низкой точке.

Пятой точкой чувствую, что сейчас «припечатаемся» к полосе. Мощное касание, и я тут же опускаю рычаг шаг-газ до упора.

— Коррекция влево. Выключай, — громко сказал я, поворачивая рукоятку на ручке управления.

Вазих выключил двигатели. Вертолёт к этому моменту устойчиво стоял на полосе. Несущий винт постепенно остановился, а я смахнул пот с переносицы.

— Вызывай буксир, — повернулся я к Нурику, но вид у того был не из лучших.

У него было небольшое рассечение на подбородке, а в глазах читалось одно выражение: «я худею».

— Тобрук-старт, 907-му, нам нужен тягач. Двигатели выключили.

— Вас понял. После подойдите к командиру, — ответил руководитель полётами.

Да, с полковником Амином есть о чём поговорить. Но сначала с техсоставом ливийцев. Ведь вертолёт готовили они.

Засиживаться в кабине мы не стали и вышли на бетонку аэродрома. Я обошёл вертолёт и не нашёл каких-то видимых повреждений. Ни одного подтёка или разрушения.

— На этом борту вы должны были дежурить по поиску и спасанию? — спросил я у Вазиха, поскольку Нуруддин пока был не в состоянии.

Помимо разбитого подбородка, у него обе ладони были в кровоподтёках. Да и у меня кровил большой палец на правой руке.

— Да. Его недавно сюда прислали. Он после ремонта.

— А кто делал ремонт? — уточнил я.

— Наши специалисты делали. Там вон есть ангар, где есть ремонтники, — показал Вазих в сторону большого ангара.

И выглядел ангар совсем никак авиаремонтный завод.

— И всё это там ремонтируют? — спросил я, показывая на несколько самолётов МиГ-25 и различных вертолётов перед ангаром.

— Да. Уже год.

Подозреваю, что ничего там не ремонтируют.

К вертолёту первыми, конечно, приехали не ливийцы. Техники из нашей группы, запрыгнув в старый пикап, примчались через пару минут после нашего выхода из вертолёта.

— Сан Саныч, это что ж такое⁈ В следующий раз только на наших вертолётах, — подошёл ко мне старший над техсоставом старлей Свистунов.

— Витюша, тут наших вертолётов нет. Все ливийские. Так что проверяйте, устраняйте, иначе мы поиск и спасание не обеспечим.

— Понял. Ну а есть догадки?

— Пока размыто. Проблема была не совсем в автопилоте. Его, конечно, стоит заменить. Возможно, ещё отказали бустеры крена и тангажа, но такое очень маловероятно, — ответил я.

Свистунов уверил, что во всём разберутся и доложат мне. Хотя, это и не наш вертолёт, но мне ещё придётся на этой машине летать. Да и своим техникам я больше доверяю.

Через полчаса я уже сидел в кабинете у полковника Амина и объяснял ему, что произошло. Он слушал меня внимательно, но никаких записей или пометок себе не делал. Я думал, что он вызовет сейчас специалистов, которые должны будут осматривать вертолёт и устранять неисправность. Но всё тщетно.

Господин Назри Амин только крутил в руках позолоченную зажигалку с ливийским гербом и смотрел на экран включённого телевизора.

— Искандер, мы разберёмся в произошедшем. Сегодня у вас отдых, восстанавливайтесь. Завтра будете снова летать, — протянул мне руку Амин, стараясь побыстрее выпроводить.

— Пока не починят вертолёт, никто летать не будет. У вас ведь пока нет других отремонтированных на базе? — спросил я, намекая, что у ремонтного ангара уже авиасалон целый собрали из техники.

Амин прицокнул и убрал руку. У меня начинает складываться впечатление, что в Тобруке работать никто не хочет. За окном было слышно, как над аэродромом выполнял пилотаж МиГ-23. Рёв двигателя на максимале буквально разрывал воздух.

— Нет. Вот завтра отремонтируют, и мы будем летать.

— Я вам говорю, что надо всё точно проверить перед полётами с молодыми лётчиками.

Тут Амин подскочил с места и нахмурился. Полковник нелицеприятно выругался уже не на русском языке. Наверное, забыл, что я арабский знаю.

— Вы здесь, потому что моя страна вам заплатила. Или вы отказываетесь выполнить договор? — высказал он мне и сел в кресло.

Пускай я и на севере Африки, но здесь арабский менталитет у людей. Они кроме силы и «понтов» мало что уважают.

— И что? Это даёт вам право мной распоряжаться⁈ Никто летать на поломанной технике не будет. Хотите ускорить процесс?

— Каким образом?

— Предлагаю вам завтра слетать со мной. Что скажете? А заодно и вашего старшего инженера авиабазы посадим в грузовую кабину. Вы же ручаетесь, что вертолёты будут готовы?

Амин надул губы и утвердительно кивнул. Но в его глазах уверенности я не увидел.

Наверняка он сомневается, что его специалисты устранят неисправность до завтра. В любом случае, он согласился со мной. Какая-никакая, но гарантия, что завтра всё починят. Не будут же техники «убивать» своего командира.

На следующий день, как и было обговорено, техсостав ливийцев должен был вертолёт восстановить. Когда я пришёл на стоянку, Ми-8 уже вовсю протирали внутри и снаружи.

Лётчики, которых мне нужно было обучить, тоже были здесь. Они исполнили подобие строя и ожидали прибытия полковника.

Рядом с ливийцами стоял и Кеша, который уговаривал меня поменять вертолёт.

— Одна машина уже готова к облёту. Ливийцам понесли документы на подпись, — сказал Петров, помогая мне уложить парашют в левую «чашку».

По настоянию моего друга, я решил ещё и парашют поменять. Долго вчера меня уговаривали.

— Кеша, с документацией у ливийцев дела обстоят плохо. Подписать документы будет сложно, — ответил я, заканчивая с укладкой.