Лимбус. Том 2 - Эон Линь

комнату с «именами». Закрыв глаза и сосредоточившись, Юань Фэнь призвал Шигэтайян. Лезвие, еще не до конца восстановленное после битвы, потускнело и местами надломилось, точно отражая состояние своего хозяина. Юань Фэнь осмотрел меч, а затем без колебаний направил клинок к своей руке. Одним уверенным движением он сделал надрез – достаточно глубокий, чтобы алые струйки стекали в принесенную чернильницу.

Взяв кисть, Юань Фэнь аккуратно обмакнул ее в смешанную с его кровью тушь и сосредоточенно принялся выводить на стене буквы.

ЭНДЕЛЛИОН

Так появилось первое имя, которое он написал.

Закончив, Юань Фэнь взял широкую ленту, принесенную ему вместе с одеждой, и завязал себе глаза, словно хотел стереть память о том, что был небожителем.

– Господин Юань Фэнь… – робко позвал Син, стоявший позади и молча наблюдавший за всем.

– Больше не называйте меня так. Юань Фэнь погиб в битве с Владыкой Тьмы. Теперь перед вами Шеол. Самое подходящее имя для падшего жнеца.

Так на пограничных землях появился Верховный Жнец Шеол, чье имя знали во всех Бесплотных городах и трех мирах.

Часть 61

Туман отступил, и я, ощущая себя бескостным, опустился под воду. Холод обнимал меня, но был ничтожен по сравнению с другой болью – разъедающим чувством опустошения, которое терзало, разрывая на куски. Судьба. Про нее я слышал с самого детства, ведь у второго принца она была одна: стать жертвой Верховного Жнеца ради спасения Экнориана. Но за что такая судьба досталась Шеолу? Чем провинился маленький ребенок, потерявший семью?

– А в чем виноват ты, Нейн? – Голос вновь раздался в моей голове. – Ты ведь тоже был ребенком, которого собственная семья без колебаний обрекла на смерть.

Я хотел возразить, что моя жизнь не была настолько тяжелой и полной лишений, но спорить о справедливости не имело смысла. Судьба не спрашивала, желаешь ли ты принять столь «ценный» дар. Мы оба стали ее жертвами. Но после увиденного я без раздумий мог подчиниться жестокой участи снова и снова, каждый раз возлагая свою жизнь на алтарь. Лишь бы на короткий миг протянуть руку этому потерянному мальчику, увести из мрака в дом, где его никто больше не оставит.

– Я могу сделать так, что ты все забудешь, Нейн. Сниму ношу чужих воспоминаний, и прошлое Юань Фэня больше не будет тебя тяготить.

– Нет! – воскликнул я, забывая, что нахожусь под водой, и вместо слов изо рта вырвалась цепочка пузырей.

В Предрассветном городе Шеол говорил о составляющих частях души. Наша память делала нас теми, кто мы есть сейчас. Обесцветь одно стеклышко в узоре – и человек изменится. Поэтому я не мог даже позволить себе такую мысль – оставить его наедине со своими демонами. Если боль действительно так страшна и способна сломить, то единственный способ справиться с ней – это разделить ее с другим человеком, и тогда она станет чуточку меньше.

Я решительно взмахнул хвостом, вынырнув на поверхность, и устремился к берегу сквозь туман. Он, словно живое существо, не желал уступать, сгущался в плотные клубы, через которые приходилось пробиваться. Но через какое-то время благодаря моему упорству туман наконец отступил и рассеялся, открывая взору берег.

Шеол сидел возле старого ветвистого дерева. На его лице играла мягкая, чуть задумчивая улыбка, а рядом на траве раскинулся Энделлион. Он заложил руки под голову и весело задавал жнецу один вопрос за другим. Шеол слушал его с терпеливым интересом, отвечая коротко, но так, что в каждом слове звучало сдерживаемое тепло.

– Юань Фэнь, – протянул Энделлион, – в Тинсингуо есть одна загадка. Отгадаешь ее? «Я могу следовать за тобой тысячи верст и не потеряться. Я не боюсь мороза и огня, не ем, не пью, но я исчезаю, когда солнце садится на западе. Кто я?»

Шеол пожал плечами.

– Ну же, – подзадорил король, приподнимаясь на локте. – Почему ты не хочешь разгадывать загадки?

– Они слишком простые, – лениво ответил Шеол, сохраняя на губах легкую, расслабленную полуулыбку.

– Тогда ответь, – не унимался Энделлион, будто вовсе не слышал возражения.

После непродолжительного молчания жнец усмехнулся и нехотя произнес:

– Твоя тень.

– А вот и неправильно! – В голосе короля звучал своеобразный триумф. – Пока ты не ответишь правильно, останешься здесь.

– Значит, нам придется остаться тут подольше. – Шеол искренне рассмеялся и прислонился к стволу дерева, запрокинув голову.

Этот Энделлион вызывал у меня еще большее отторжение. Внешностью он ничем не отличался от короля из видений, но взгляд с легким прищуром, изгиб губ в ухмылке, хищные движения – все кричало о его подозрительности. Берег покрывала странная мерцающая пыльца, приковывающая к себе внимание и мешающая сосредоточиться. Она пыталась отвлечь меня, явно скрывая нечто важное. Внезапно рой светлячков, последовавший за мной, принялся летать вокруг, перебивая мерцание пыльцы своим светом. Я протер глаза, вновь вглядываясь в происходящее на берегу, и через несколько мучительно долгих секунд все исчезло. Вместо знакомого озера передо мной возник небольшой грот.

Вода здесь была мутной, тяжелой, словно напиталась чем-то вязким и ядовитым. По ее поверхности плавала тина, а в глубине мелькали причудливые тени. Возле валуна, на отмели, полулежал Шеол. Его верхняя часть тела находилась на поверхности, и ее обхватывали присоски, похожие на огромных длинных пиявок, тянущихся от того, кто раньше казался Энделлионом. Существо обладало змеиным хвостом, покрытым жесткими крупными чешуйками, сквозь которые пробивались редкие толстые волоски, больше напоминавшие черные шипы. Его голова – если можно назвать это головой – представляла собой огромный рот-пасть, похожий на присоску гигантского сома-прилипалы. Как раз из этого отверстия, окруженного рядами мелких неровных зубов, вырастали скользкие щупальца-пиявки, которые обвивали тело Шеола. Их медленные поступательные движения будто выкачивали из него жизненные силы.

Значит, вот как питался Лунный город. Пока жертва смиренно пребывала в своей иллюзии, наслаждаясь поддельным умиротворением, из нее высасывали энергию. Дрянная рыбина! Мог бы предупредить о таком. Осознав, в какой ситуации оказался, я проклял все три мира. Оружия у меня не было, если не считать своего собственного тела, волшебным образом превращающегося в меч. Единственное, что оставалось в пределах досягаемости, – это камни, разбросанные на отмели.

Подобрав несколько, я замахнулся и швырнул один в голову этой твари. Он с глухим влажным звуком ударился о склизкое тело и тут же упал обратно в воду, не причинив пиявке вреда. Следующий камень полетел с бо́льшим усилием, но результат оказался тем же. «Если мне когда-нибудь выпадет еще один шанс, – мысленно поклялся я, в очередной раз проклиная все занятия, которые пропустил,