Газлайтер. Том 36 - Григорий Володин

Я протягиваю руку и мягко касаюсь её источника силы между пышными грудями. Энергия проходит волной, как тёплое дыхание, подстраивается под её внутренний ритм.

— Но Дар другого телепата нельзя превратить в тот же Легион, слишком глубоки изменения. А у этого друида Дар лишь немного мутировал, и потому эти коррекции можно отразить и на твоем Даре. Что я сейчас и сделал. Вуаля.

Лакомка вздрагивает, дыхание становится чуть глубже.

— Ой, я что-то чувствую, — шепчет она, не открывая глаз.

— Вот и отлично, — отвечаю с лёгкой улыбкой. — А теперь попробуй новую технику.

Она принимает вертикальное положение и поднимает ладонь над водой, сосредотачивается, и на коже начинает проступать свет. Через несколько секунд на ладони расцветает розовый цветок.

— Мелиндо! Я его вырастила на себе! — восторженно говорит она и смеётся, как девчонка.

Я не удерживаюсь и усмехаюсь в ответ:

— Только не превращайся в букет. Иначе придётся поливать тебя по утрам.

Она радостно бросается мне на шею, прижимаясь полностью обнаженным телом, ведь листочки-бикини неожиданно спадают с нее.

* * *

Багровый дворец, Нема

Маша довольна прошедшим свиданием. Внутри что-то теплое рапространтяестя, и она ловит себя на том, что улыбается без причины. То, что Данила после возвращения в Багровый дворец уединяется с Лакомкой — ей это не в тягость: Лакомка — главная жена, у неё особые почести и своё неизменно место за столом, и Маша смиренно принимает это старое правило. Бывшая княжна Морозова не ревнует — скорее, радуется, что в доме всё на своих местах и роли распределены ясно, по обычаям Царства.

Маша стоит у высокого окна в своей комнате и наблюдает за двором: Змейка муштрует горгонышей. Огромные, дикие создания, которые запросто могут вымахать до размеров аномальных медведей. Они прыгают, рычат и норовят сцепиться друг с другом, но Змейка строгими порыкиваниями держит их в узде. При этом Мать выводка сейчас в своём миловидном, миниатюрном облике — полностью обнажённая, лишь перехваченная тонкими ремнями, подчёркивающими изгибы тела.

Решительно вскинув подбородок, Маша спускается во двор. Она ощущает, что ей нужно действовать, а не просто наблюдать. Да, она все еще немного растеряна — всё это слишком быстро и слишком непривычно. Всю жизнь Машу готовили быть главной женой: она уродилась княжной Морозовой, дочерью уважаемого рода, и уроки высшего этикета отложились в ней до автоматизмов. Но кто бы мог подумать, что судьба заведёт её в супруги к такому человеку — к королю-регенту межмирового государства, к Грандмастеру телепатии, у которого десятки титулов и огромная власть? Ха — головокружительно, но и волнительно одновременно.

Мария Юрьевна вспоминает тот момент, когда впервые увидела Даню: он предстал перед ней смелым простолюдином — нагловатым, прагматичным и в то же время бесконечно добрым. Это сочетание сразу притянуло её. Но теперь роль жены короля лежит на её плечах, и Маша решает не проглядеть своей роли. Тем более что младшим жёнам и правда нужен организатор. Да, Камила — вице-регент и властная девушка, а Света — отличный полевой командир, но всё равно Вещим-Филиновым нужна та, кто будет объединять всех младших жён и станет их связующей нитью.

Маша вздыхает. Похоже, придётся ей самой стать кем-то вроде старосты — той, кто наведёт порядок среди младших жён.

Подойдя к Змейке, Маша разглядывает её вблизи: хищная, свирепая, даже в своём нынешнем миниатюрном облике она выглядит опасной. Несмотря на миловидное голубое лицо и нежную кожу, в ней чувствуется сила — сдержанная, но ощутимая.

Маша пытается заговорить просто, по-женски:

— Змейка, а почему ты не похожа на своих горгонышей? Ходишь на двух ногах, такая красивенькая бываешь… вот как сейчас?

Змейка хмыкает, в её голосе слышится низкое рычание:

— Мать выводка — трррретьей форрррмации, фака.

— Ого, — удивляется Маша, глаза расширяются. — А есть четвёртая?

Змейка поглаживает кольцо мидасия, на секунду замирает, и молча передаёт мыслеобраз — красивую женщину по имени Мадам Паутина. Человеческая форма, что способна обращаться в Горгону… или, вернее, наоборот.

Маша с интересом спрашивает:

— И что нужно сделать, чтобы стать такой… человеческой?

Змейка спокойно отвечает, без тени эмоций:

— Убить мазаку.

Маша замирает, взгляд её мгновенно становится серьёзным.

— А по-другому никак?

— Мазака обещал дать ссссебя убить, фака, — так же спокойно произносит Змейка.

Маша молчит несколько секунд, потом вдруг смеётся:

— Вот как? Ну, значит, у Дани точно есть план. — Диалог вроде налажен. Брюнетка переводит взгляд на горгоний выводок и приступает к своему плану. — А давай я попробую помочь тебе воспитывать горгонышей. А то тебе, наверняка, тяжело одной с ними, а, Мать выводка?

Жёлтые глаза хищницы вспыхивают — в них загорается азарт и интерес.

— А давай, фака… — произносит Змейка, уголки её губ приподнимаются в почти игривом оскале.

Маша отвечает лёгкой улыбкой и поднимает руку. В воздухе один за другим рождаются ледяные дротики — прозрачные, острые, дрожащие от сконцентрированной силы.

— Ну, приступим, — тихо говорит она.

Она должна занять свое особое место рядом с Даней.

* * *

После бурной «накачки меридианов» я вместе с Лакомкой стою у окна спальни. Альва улыбается сонно, всё ещё немного усталая после «работы с Даром», и то и дело норовит прижаться ко мне обнаженным плечом.

Внизу, во дворе, Маша командует горгонышами. Ледяные дротики взлетают из её рук один за другим, будто стрелы из арбалета, точно размечая траектории. Горгоныши, рыча, бросаются туда, куда она указывает — слаженно, чётко, без заминки.

Я хмыкаю, наблюдая за этим сверху.

— Молодец, Мария Юрьевна, — произношу с одобрением.

В прямом бою ей, конечно, не тягаться со Светкой — у той тактический инстинкт врождённый, но Маша умеет искать нестандартные ходы. Она умная, аккуратная, не спешит, да и додумалась до управления горгонышами. Если поднатаскается, вообще супер.

Отхожу от окна, потягиваюсь, разминая плечи.

— Ладно, пора заняться делом, — говорю Лакомке, и она понимающе кивает.

Вызываю к себе Ауста и Зара. Через пару минут оба появляются в кабинете — синхронно, будто специально.

— Ну что, как продвигается расследование по Живой Стене? — спрашиваю я, опираясь на подоконник.

Первым отвечает Ауст — глава безопасности Багрового дворца. Формально один из глав, потому что доверяю я ему куда меньше, чем, скажем, Зеле или Ледзору.