Железный лев. Том 4. Путь силы - Михаил Алексеевич Ланцов

— Простукивали?

— Осматривали и простукивали. Внутренние трещины в канале ствола — опасная вещь. Да — материал мягкая сталь. Но всё равно.

— Хм… раз дело пошло на лад, то заказ Михаила Павловича вы закончите скоро?

— Аппетит приходит во время еды, — грустно улыбнулся Лев. — В месяц мы выпускаем где-то по девять-одиннадцать четырехдюймовых пушек на кованых лафетах. Михаил Павлович уже провёл испытания под Санкт-Петербургом и жаждет скорейшего перевооружения полевой артиллерии. Батарейной. Так что… — развёл руками граф. — При таком темпе производства это нам работы на несколько лет.

— Это никак нельзя ускорить?

— Мы занимаемся этим, но я не уверен, что получится до конца войны.

— Хм… — покачал головой Лазарев. — Вы ведь уже тогда знали, да? Поэтому мне и посоветовали заказать тридцатифунтовые бомбовые пушки?

— Знать — не знал, но предчувствовал.

— Только лишь?

— Увы, я не Бог. И не могу ничего знать наперёд.

— Иногда создаётся совершенно иное впечатление. — горько усмехнулся Лазарев. — Но не в этот раз. Почему?

— Михаил Петрович, все мои предприятия перегружены в два-три раза. А новые заказы всё сыплются и сыплются. Мне приходится жонглировать задачами, чтобы проталкивать вперёд самые значимые. В таких условиях заниматься исследованиями крайне трудно. Понимаете? Если говорить начистоту, то я в совершенно отчаянном положении. И эта поездка сюда стала для меня возможностью просто отоспаться. Хоть немного. Я перестал настолько отчаянно походить на панду с её страшными чёрными кругами под глазами. Мои люди в таком же положении.

— А откуда у вас такие нагрузки? — нахмурился Лазарев.

— Так старые никто не снимает. — грустно улыбнулся Лев Николаевич. — Просто накидывая сверху новые. Этого дай. Этого сделай. Это произведи. Я и рад бы, да увы… Например, я произвожу сталь, закрывая нужды всей страны. Катаю из неё рельсы, расход которых постоянно нарастает. Что требует постоянных вложений в развитие линий, нагружая механический завод.

— Рельсы-рельсы… неужто они сейчас так важны? Может, ну их?

— Это строительство новых путей и ремонт старых. Мы сейчас рвёмся, чтобы как можно скорее довести железную дорогу хотя бы до Азовского моря. А лучше в Новороссийск и Севастополь. Это же и снабжение, и переброска войск. Без этой хорды, что тянется от самого Санкт-Петербурга тяжело… ой как тяжело будет…

Лазарев покачал головой.

Обречённо.

— Зря вы так, Михаил Петрович. Не отчаивайтесь. Есть и хорошая новость.

— Да какие уж после этого всего хорошие? — подавленным голосом спросил он. — Впрочем, говорите. Что там?

— Восьмидюймовые пушки. Опробованные. Я ведь продолжал лить. Даже после отмены.

— Да? А зачем.

— Они же отработаны, и дело идёт по накатанной. А они все ж пушки и хорошие. Конечно, вы говорили о том, что наши линейные корабли не выдерживают отдачу нарезных восьмидюймовок. Но это ничего не значит.

— Почему же? По нашим оценкам уже после десятка залпов пойдут большие течи.

— Это если их ставить на низком, обычном лафете.

— А высокий же в артиллерийскую палубу не лезет.

— Вот в этом и заключается вторая хорошая новость. — расплылся в улыбке граф.

— Я весь внимание, — подался вперёд Лазарев.

— Моё предложение вот в чём заключается. Срезаем все артиллерийские палубы. Ставим центральный короб подкреплений. Это металлический силовой каркас, на который можно поставить площадку с казематами, выступающую за габариты корпуса. Вот так, — произнёс Лев Николаевич, начав чертить тростью на земле схему, близкую к австро-венгерскому Тегеттоффу. — Видите? Сектор обстрела этого орудия вот такой, этого такой, а этих такие. Всего по три восьмидюймовки на борт. И всё на высоком лафете, хорошо компенсирующий отдачу.

— Не слишком мало?

— Вы само видели их разрушительную силу. В свободных казематах они смогут давать по паре выстрелов в минуту, имея возможность работать практически во всех бортовых углах хотя бы парой орудий. А в некоторых — тремя.

— Ну… хм… — медлил Лазарев, разглядывая рисунок на земле.

— При этом каземат мы сможем забронировать. Он ведь короткий. И по самой ватерлинии пустить узкий пояс.

— Забронировать? У вас есть из чем? Вы же жаловались на сложности.

— Они никуда не делись. Просто я продолжал её делать. Мы даже наловчились из этих узких полос набирать плиты пошире.

— И сколько у вас пушек?

— Шестьдесят четыре. Плюс те, что у вас.

— А брони?

— Корабля на три.

— Мало… очень мало… — покачал головой Лазарев. — А машины? Вы хотите его сделать как эти свои поделки? Без парусов?

— Зачем? Оставим. Накроем эту палубу лёгкой или даже двумя лёгкими. Поставим мачты. Да и машину я всё же смог сделать хорошую. Мощную. Думаю, что на полторы тысячи лошадей мы точно сможем рассчитывать.

— Три корабля… — покачал головой Лазарев. — Как же мало.

— Три таких корабля смогут выйти против всего британского флота и не известно, кто ещё победит.

— Вы переоцениваете их могущество.

— Вы же сами видели, что сотворили бомбовые пушки при Синопе и эта «восьмёрка» на полигоне.

— Практика — критерий истины, — пожал плечами адмирал. — Пока я не увидел в бою эти корабли ничего сказать не могу. В битве может случиться всё что угодно. Что мешает взять такие корабли на абордаж? Или поджечь брандером? Да даже на таран пойти? Я уверен — англичане будут предпринимать самые отчаянные попытки их уничтожить. При Трафальгаре они большую часть кораблей франко-испанского флота на шпагу и взяли. Хотя победить огнём их не могли.

— Англичане с французами же не вступили пока в войну.

— Не вступили. Но это вопрос времени. Особенно после обоих сражения при Синопе.

— Как скоро?

— Николай Павлович предупредил меня намедни телеграммой, что в любой момент может начаться. И мы не сдюжим. Если англичане с французами вместе заявятся, то нам будет очень жарко. Там же больше полусотни линейных кораблей.

— Да-а-а. Топить замучаемся.

— Шутку оценил, — кислым тоном ответил Лазарев. — Но с этими силами мы все кровью умоемся.

— А мои два корабля?

— Они же совсем крошечные. Если не утонут по пути — чудо. — отмахнулся Лазарев. — А мне нужно хотя бы десять крепких линейных кораблей.

— Так в чём беда? Надо десять? Десять и сделаем.

— В же говорили, что брони только на три корабля.

— Всё верно. На три. Остальные поначалу будут без неё. Но пушки-то на них будут. Вот и прикиньте. Если держать дистанцию в милю, то их бобовые пушки нам вредить станут мало, как и обычные. А наши — напротив, очень даже злобствовать. У нас же взрыватели ударные.

— Хм… И машины будут?

— Их хотя бы сделать можно в разумные сроки. У нас всё готово. И по сути, вопрос только в верфях. Как быстро они справятся?

— Год, не