Планета ужаса - Эдмонд Мур Гамильтон

Я читал, наверное, больше получаса, когда меня отвлек от этого новый громкий лай, который, казалось, раздавался совсем рядом с моим коттеджем. Когда я, слегка вздрогнув, поднял голову, лай повторился. На этот раз я не сомневался, что в глубине и хриплости этих собачьих воплей было что-то совершенно необычное.

Я поднялся со стула, намереваясь подойти к двери и прислушаться. Но, не дойдя до двери, внезапно остановился. Без предупреждения, если не считать быстрого топота снаружи, в окне рядом с дверью внезапно показались головы двух огромных собак, которые смотрели на меня.

Их головы были очень хорошо видны в свете моей лампы. У них были заостренные коричневые морды, как у больших полицейских овчарок, их красные языки свисали между сверкающими в «улыбке» белыми зубами, их горящие зеленым светом глаза смотрели прямо на меня, а я стоял и смотрел на них.

Первая мысль, пришедшая мне в голову, когда я встретился взглядом с двумя собаками, была о том, что они, должно быть, действительно очень крупного размера, поскольку окно находилось на уровне моей головы, и я предположил, что они прижались к нему снаружи, встав на задние лапы. Наверное, целых две минуты я стоял неподвижно и смотрел в глаза этой паре овчарок.

Затем, издав какое-то восклицание, я направился к окну, через которое на меня смотрели две собачьи морды. Они тут же исчезли из виду, и снаружи послышался топот и два хриплых завывания. На эти крики ответили еще два или три собачьих голоса, а затем я с некоторым облегчением услышал лающие крики всех этих зверей, удаляющиеся на юг.

К своему удивлению, я обнаружил, что слегка дрожу. Появление двух собачьих голов в моем окне было таким неожиданным, и в их пристальном взгляде, устремленном на меня, было что-то настолько поразительное, что у меня сдали нервы. Я подошел к двери и выглянул в мягкую черную ночь. С юга опять донесся хриплый лай.

Когда я повернулся, чтобы вернуться в коттедж, мой взгляд случайно упал на землю за окном, рядом с дверью. Внезапно я напрягся и уставился на нее во все глаза. Земля была хорошо освещена светом, льющимся из окна, она была черной и мягкой после недавних дождей, и на ней, как на воске, остались следы. Но там не было отпечатков лап двух полицейских собак, которые минуту назад заглядывали ко мне!

Вместо этого на мягкой почве виднелись следы двух пар босых человеческих ног — они были видны четко, как днем! Эти следы вели к окну и уходили прочь, причем у окна следы были глубже, и они были направлены кончиками пальцев в сторону дома, как будто мгновение назад в мое окно заглядывали два человека, а не два пса!

Я ошеломленно уставился на следы, ничего не понимая. На всей земле вокруг моего коттеджа я не увидел ни единого собачьего следа — только следы босых человеческих ног. Необычность этого поразила меня до глубины души. Собаки, оставлявшие человеческие, а не собачьи следы! Собаки, чей лай звучал странно и не по-собачьи! Были ли это те самые псы, которых боялись окрестные жители?

Глава 2

СЛЕДЫ, ОСТАВЛЕННЫЕ ЛЮДЬМИ! Какое-то время, должно быть, несколько минут, я стоял перед коттеджем, в ночной тьме, которую рассеивал только свет из его окна, и пытался объяснить себе эту поразительную вещь. Но чем, в самом деле, можно было бы рационально объяснить это оставление собаками четких человеческих следов?

Мне пришло в голову, что в неверном свете, падающем из окна, я, возможно, плохо разглядел собственные следы и не заметил отпечатков собачьих лап. Уцепившись за эту мысль, я зажег спичку и наклонился, чтобы повнимательнее осмотреть почву вокруг коттеджа.

Маленький огонек на конце спички еще яснее показал мне то, что я уже видел. Нигде на мягкой земле вокруг дома не было собачьих следов. Вместо них были четкие и безошибочно узнаваемые следы босых человеческих ног. И это не могли быть мои следы или следы кого-то из моих знакомых, поскольку ни я, ни кто-либо из тех, кто бывал у меня, не ходили по коттеджу босиком.

Две пары босых ног, как я уже видел, подошли к дому со стороны дороги и оставили свои отпечатки у окна. Чиркая все новыми спичками, двинулся по их следу, отойдя от окна, и обнаружил, что в ста футах к югу от коттеджа к ним присоединяются еще две похожие цепочки следов босых ног, а еще дальше все четыре цепочки ведут на юг.

Разглядывая при свете спичек эти свежие человеческие следы, я снова услышал доносившийся с юга протяжный, хриплый собачий вой. Я замер, прислушиваясь, пока спичка, которую я держал, не догорела до моих пальцев, заставив меня поспешно ее выронить.

После этого я вернулся к коттеджу и встал перед освещенным лампой окном, прислушиваясь. Вскоре с окутанных ночной мглой холмов на юге снова донесся лающий хор. На этот раз, внимательно прислушавшись, я подумал, что могу различить в нем вой, по меньшей мере, четырех разных собак.

«Что бы все это могло значить?» — спрашивал я себя. Четыре или пять псов бродили по холмам, это было ясно, они бегали и лаяли, как это часто бывает с бродячими собаками в лесах по ночам. Они приблизились к моему коттеджу, и двое из них даже встали на дыбы у моего окна, чтобы посмотреть на меня. Затем эти двое ушли вместе с остальными и продолжили бегать по лесистым склонам. Все было ясно, кроме одного — почему эти собаки оставляют человеческие следы?

Может быть, это дело рук шутников? Нет — две собачьи головы, которые я видел в своем окне, были настоящими, живыми головами полицейских овчарок с зелеными глазами и красными языками, свисающими между зубами. И потребовалось бы нечто большее, чем шутка, чтобы распространить слухи и опасения, которые, как сказал мне Фарлисс, владелец магазина в Ноттсвилле, пересказывали жители этих мест.

Фарлисс? Я вдруг вспомнил, что владелец магазина, рассказывая мне о странном лае, который раздавался в горах, и о странных историях, которые ходили о нем, собирался связать эти события с доктором Дванном и Боуменом, но его прервало появление самого Дванна. Что же Фарлисс хотел мне сказать?

Но затем я вспомнил также, что сам доктор Дванн во время нашей утренней поездки в горы из Ноттсвилля объяснил мне, что, поскольку они с Боуменом занимались зоологическими исследованиями интеллекта собак, местные жители связывали их со странными собачьими феноменами в