Планета ужаса - Эдмонд Мур Гамильтон

Таким образом, вся верхняя часть шеи была собачьей и казалась словно бы надетой на плечи человека таким образом, что длинная заостренная голова собаки находилась в горизонтальном положении, а глаза и морда были направлены вперед.

Головы всех четверых были такими же, как две из них, которые я видел в своем окне — большие головы полицейских овчарок. Они дышали, их собачьи пасти были открыты в ухмылке, обнажая белые клыки, их языки слегка свисали наружу, а в глубине их человеческой груди вздымались человеческие легкие! Четыре существа, сгрудившиеся вокруг Боумена, подталкивали его своими человеческими телами, как делают собаки, когда ластятся к хозяину, оглядываясь по сторонам блестящими собачьими глазами.

Увидев меня, все четверо зарычали, издав странный хриплый, глубокий вой, похожий на собачий, и двинулись ко мне, обнажив клыки.

— Фу! — рявкнул на них Боумен. Они сразу же притихли и снова стали заискивающе пихать его локтями. Меня затошнило от этого зрелища.

— Ко мне! — приказал им доктор Дванн, протягивая руку.

Четверо собаколюдей подбежали к нам через комнату. Их человеческие тела двигались короткими, неуклюжими шажками, и все их движения казались не совсем скоординированными. Они начали по очереди тереться о Дванна.

— Голос! — скомандовал тот.

Собаколюди открыли рты и громко завыли.

— Умрите! — отдал Дванн следующую команду, и все четверо рухнули на пол и остались неподвижно лежать на спине.

— Лапу! — приказал ученый.

Они вскочили и неловко протянули к нему руки, как делают собаки, когда подают лапу.

— Дванн, я этого не вынесу! Нет… — простонал я, задыхаясь. — Ради Бога, не надо…

— Хорошо, позови их, Стюарт, — попросил Дванн, и четверо собаколюдей по команде Боумена поплелись обратно через комнату и улеглись в углу. Боумен же подошел к нам с Дванном.

— Ну что, Джеймсон, — мрачно обратился ко мне доктор Дванн, — вы все еще сомневаетесь, что собаколюди реальны?

— Они вполне реальны, — хрипло произнес я. — Но Дванн, что… как…

— Я объясню, что и как, — спокойно сказал ученый, откидываясь на спинку стула. — Джеймсон, вы когда-нибудь слышали об экспериментах, проведенных в Москве несколько лет назад Брюхоненко и Чечулиным с головами собак?

Я покачал головой.

— Брюхоненко и Чечулин были российскими биологами, которым пришла в голову идея о том, что голова крупного животного, такого, как собака, может оставаться живой отдельно от тела. Им удалось полностью отделить голову собаки от туловища и сохранить ее живой в течение нескольких часов. Они добились этого, установив систему искусственного кровообращения, которая поддерживала циркуляцию подготовленной крови внутри головы собаки, искусственное сердце, перекачивающее кровь с постоянной скоростью. Голова собаки жила, могла открывать и закрывать глаза и в какой- то степени видеть, могла лаять или, точнее, пытаться лаять и даже могла глотать пищу. Эти эксперименты прославили врачей Сергея Брюхоненко и Сергея Чечулина среди биологов. А мы с Боуменом… — глаза доктора Дванна загорелись. — Мы с Боуменом в то время были зоологами-исследователями в Фонде Малкольма в Нью-Йорке. Мы заинтересовались работой Брюхоненко-Чечулина и решили продолжить ее. После нескольких предварительных повторений российских экспериментов мы решили продолжить работу и пересадить голову одного живого животного на тело другого! Мы предложили это направление исследований доктору Рэнли Джексону, руководителю нашего отдела в Фонде Малкольма, и попросили его разрешения продолжить работу. Мы указали на то, какие далеко идущие биологические и хирургические последствия могут иметь такие успешные эксперименты. Но Джексон, будь он проклят!.. — глаза Дванна затуманились ненавистью. — Джексон сказал нам, что это слишком ужасно и что он никогда не позволит проводить подобные исследования в своем отделе. Однако мы с Боуменом были так полны желания продолжать это дело, что решили сделать это тайно. И мы сделали это, для вида занимаясь в Фонде другой работой. Но трое наших коллег по отделу, Уиллетс, Балетти и Смит, узнали, чем мы занимаемся. Они сразу же доложили о нас доктору Джексону, и тот немедленно исключил нас из Фонда.

При воспоминании об этом на лице доктора Дванна отразилась горечь, и я увидел, что бесстрастное до этого лицо Боумена тоже исказила ненависть.

— Джексон, при содействии Уиллетса, Смита и Балетти, добился нашего отстранения без апелляции, — продолжал Дванн. — Для них не имело значения, что мы с Боуменом выполняем работу, которая может означать открытие совершенно нового направления зоологических исследований, им было неважно, что она может произвести революцию в современной зоологической науке. Все, что они могли увидеть в ней — это ужас, потрясший их маленькие умы. Но мы с Боуменом все равно не отказались от этой затеи. Мы решили идти дальше и показать Джексону, Уиллеттсу и остальным, чего мы можем достичь. Мы объединили наши финансы и приехали в этот изолированный горный регион, чтобы основать тут исследовательскую станцию. Здесь, на вершине холма, мы возвели здание, в котором разместили лаборатории и жилые помещения, а также обнесли его стеной для максимального уединения. Затем мы завезли сюда для начала дюжину крупных полицейских овчарок и приступили к работе. С тех пор мы с Боуменом проработали здесь почти два года. Сначала мы попытались пересадить голову одной собаки на туловище другой и сохранить ее живой. Мы потерпели неудачу, потому что обнаружили, что, хотя мы и могли поддерживать жизнь собачьих голов отдельно от тела с помощью искусственного сердца и кровообращения, присоединять их к живым телам других животных, сращивать позвонки и множество кровеносных сосудов, соединять нервы, кожу и другие ткани, было невозможно. Мы не могли сделать так, чтобы головы прижились на новых телах. Но мы продолжали работать, привлекая все больше и больше полицейских собак. Постепенно мы с Боуменом приобретали все больше мастерства в этом деле, преодолевая трудности одну за другой. Мы разработали совершенно новую технику, облегчающую приращение одного кровеносного сосуда к другому. Мы нашли средства для укрепления костей, чтобы ускорить срастание позвонков. Больше всего проблем нам доставляли нервы, поскольку, если мы не соединяли их правильно, голова не могла управлять телом. Но даже эту проблему мы преодолели. Наконец, мы достигли момента, когда смогли выполнять эту операцию почти безупречно, смогли отсечь головы двум собакам, а затем поменять их местами, пристраивая каждую голову обратно на туловище другой собаки вместо ее собственного. Так что работа, которую мы хотели показать Джексону, и все остальное, на что мы способны, нам удалась! Мы могли пересаживать собачьи головы с одного собачьего тела на другое по своему желанию!

— Но к тому времени у нас с Боуменом появились новые цели, — рассказывал ученый дальше. — Мы обсуждали, возможно ли прирастить головы собак к телам животных совершенно других видов и