Родная земля - Виктор Ступников

Я снова взглянул на записку, валявшуюся на полу. «Найду твою сестру». Он посмел угрожать моей семье…

Я подошёл к камину, поднял смятый лист и швырнул его в огонь. Бумага вспыхнула, почерк князя скривился в последней агонии и превратился в пепел.

Через семь дней. Старый мост.

Он думал, что я буду неделю трястись от страха или лихорадочно готовиться к дуэли? Глупость. У меня были дела поважнее.

Я вернулся к столу и снова погрузился в бумаги. Отчёт из налогового управления о задержке обоза с рудой. Жалоба от соседнего поместья на потраву леса — якобы мои люди незаконно рубили деревья. Приглашение на светский раут в столицу, которое я тут же отправил в камин. Ничего полезного.

Я откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. В висках стучало.

Борис, при всех своих недостатках, как раз славился изощренными чарами контроля. Логика выстраивалась в чёткую, безрадостную картину: Велеславский узнал о ключе, послал своего безмолвного слугу, и теперь, получив «Громовержец», решил развязать все старые узлы разом. Дуэль была идеальной ширмой — на ней я либо погибну «честно», либо, что более вероятно, буду убит в засаде, а моя смерть спишется на трагический исход поединка.

К тому же угроза Бориса в адрес была не пустой бравадой. Клан Велеславских славился своей мстительностью и умением устранять помехи.

Вечером я вызвал к себе Немирова

— Есть новости от наших засланных шпионов? — без предисловий спросил я.

— Тишина, ваше сиятельство. Князь Борис удалился в своё загородное имение. Принимает гостей, охотится, читает стихи. Ведёт себя так, будто и не посылал тебе дуэльный вызов.

— Притворяется. А его люди?

— Его сводный брат, Владимир, неделю назад отбыл на север. По официальным делам. Но слуги шепчутся о некоей «особой миссии».

— Направь на север своих лучших. Не птиц, а людей. Мне нужны глаза и уши на земле.

— Уже отдал распоряжение, — кивнул Немиров. — Но, ваше сиятельство… Дуэль. Вы правда пойдёте?

— Он угрожает Маше, — холодно ответил я. — Я не оставлю ему выбора. Он хочет дуэли? Он её получит. Но не на Старом мосту.

Я подошёл к карте, висевшей на стене. Старый мост был идеальным местом для засады — заброшенный каменный акведук в глухом лесу, далеко от поселений.

— Он выбрал это место не просто так. Здесь ему будет легче всего подставить мне нож в спину. Мы изменим место.

— Он не согласится. Это нарушение кодекса дуэли.

— Я давно перестал заботиться о дуэльном кодексе, — усмехнулся я. — Мы сообщим ему о смене места в самый последний момент. Пусть его наёмники суетятся впустую.

Немиров одобрительно хмыкнул:

— Старая лиса попадется в свою же ловушку.

— Не обольщайся. Он хитер, как змий. Будь готов ко всему. К тому же мы не знаем, воспользовался ли он ключом.

— Но что, если воспользовался? — насторожился Немиров, хмуро глядя на меня.

— Значит, он глупец и вряд ли долго проживет. То, что Борис решил выпустить, его же первым и сожрет. Известная истина.

— Известная истина, — кивнул Немиров, но в его глазах читалось беспокойство. — Но голодный зверь опасен именно тем, что не разбирает, кого пожирает.

— Тогда мы должны быть быстрее и хитрее, — я отодвинул карту и потянулся к графину с водой. Горло пересохло. — Я не позволю этому старому интригану разрушить всё, что мы построили. И уж тем более я не позволю ему приблизиться к Маше.

Мысль о сестре, беззаботно увлеченной своими лошадьми, вызвала прилив холодной ярости. Угроза Бориса была низкой, даже для него. Но она доказывала одно — он отчаянно пытался вывести меня из равновесия, заставить действовать сгоряча.

Я не собирался ему подыгрывать.

— А теперь ступай с Богом, — отправил я от себя Немирова. Его взбудораженный разум сейчас только мешал мне сосредоточиться на повседневныз делах.

Кивнув, Немиров вышел, оставив меня в привычной тишине кабинета. Но сосредоточиться на счетах и отчетах не вышло. Слова о «Громовержце» и холодный, безжизненный след вора висели в сознании тяжелым свинцом. Я откинулся в кресле, закрыв глаза, и попытался ухватить то неуловимое ощущение, которое мучило старика Константина. Холодный след… Пустота, запечатанная в плоть.

Если Борис действительно управлял таким слугой, то его дерзость обретала иной, гораздо более опасный смысл. Это была не просто жажда мести или политический маневр. Это была игра на уничтожение, где «Громовержец» был лишь одним из козырей.

Мои мысли прервал легкий шорох за дверью, едва уловимый, но не похожий на шаги слуг. Я не шелохнулся, притворяясь погруженным в раздумья, но каждый нерв был натянут как струна. Дверь приоткрылась без стука.

На пороге стояла Маша. В ее глазах, обычно таких ясных и беззаботных, читалась тревога.

— Миша, можно? — тихо спросила она.

Я сделал вид, что вздрагиваю от внезапного появления.

— Конечно, войди. Что случилось?

Она подошла к столу, ее пальцы нервно перебирали складки платья.

— Ко мне сегодня приходил конюх из имения Велеславских. Привез подкову для моего будущего коня. Говорит, князь Борис лично велел передать, что слышал о моей любви к лошадям и считает такой дар достойным лишь лучшей наезднице в округе.

Угроза начинала обретать плоть. Борис действовал быстро, нагло и многослойно, проверяя мою бдительность.

— И что же ты ответила? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Поблагодарила и велела отнести подкову в кузницу. Что-то… что-то в этом человеке было неприятное, Миша. Он улыбался, но глаза у него были пустые. Как у стеклянной бусины.

Безмолвный слуга. Он уже здесь. Он ходил по моей деревне и совал свои подачки моей сестре.

— Ты правильно сделала, — я поднялся и подошел к окну, отгораживаясь от нее, чтобы скрыть гримасу ярости. — Велеславские — наши недруги. Никаких подарков от них принимать не стоит. Никогда.

— Я так и думала, — она вздохнула. — Миша, что происходит? Я вижу, как Немиров бегает с помрачневшим лицом, старик Константин сегодня выглядел так, будто видел призрака… А теперь этот конюх.

Я обернулся, натягивая на лицо успокаивающую улыбку.

— Обычные склоки из-за границ. Борис пытается давить, но у него ничего не выйдет. Не беспокойся.

Она посмотрела на меня с сомнением, но кивнула. Она всегда чувствовала, когда я лгу, но редко упорствовала.

— Хорошо. Только… будь осторожен.

— Обещаю.

Проводив ее взглядом, я дождался, когда дверь закроется, и с силой сжал ручку кресла. Дерево затрещало. Он уже здесь. Его щупальца протянулись в самое сердце моих владений.

Не прошло и минуты, как в дверь вновь постучались. Какое-то прям паломничество сегодня ко мне началось.

— Можно? — в проёме показалось игривое лицо Анны.

Мы с ней почти не пересекались и не