Золото и пепел. Хроники города номер Три - Соколова Мария

— Ты труп, Марк. Я останусь. Но не смей думать, что я теперь с вами.

Голос Рихарда, усиленный динамиками, заполняет все пространство, а народ все прибывает через распахнутые настежь двери. Какой же это дебилизм! Если вдруг рядом окажется патруль – здесь всех без суда и следствия на месте расстреляют…

— Нас в рабочем районе – полмиллиона! А их, богачей? Несколько жалких тысяч! Сотни лет они загоняют нас в шахты, на заводы, заставляют работать за гроши! Мы подыхаем, а они жиреют на наших костях! Но хватит! Этому пришёл конец! За нами – сила! За нами – справедливость! В наших руках — шанс вернуть то, что принадлежит нам по праву! Мы отберём их богатства и разделим по заслугам! Наш город – это только начало! За нами восстанут другие, и мы построим новую страну, где каждый будет свободен!

Толпа неистово ревёт, точно зверь, готовый сорваться с цепи. Я стою, скрестив руки, но его слова, против моей воли, проникают в сознание, цепляясь за что-то в глубине души. Рихард продолжает говорить, и его голос набирает силу, как разрушительный ураган, сметающий все сомнения.

— Они говорят, что твари – наше наказание за слабость предков, а шахты – наша судьба! Но я скажу вам правду: твари и шахты — их оружие! Они держат нас в страхе, чтобы мы не осмелились поднять головы! Но мы поднимем! Мы зальём шахты бетоном, и твари сгинут навсегда! Мы построим школы, больницы, дома — для всех, а не только для избранных! Мы уничтожим их систему слежки, их патрули, их власть! Они боятся нас, потому что знают: мы сильнее! Они держат нас в клетке, но мы сломаем прутья! Мы — не рабы! Мы — люди! И мы возьмём своё!

Он делает паузу, и зал взрывается оглушительными криками, а кулаки взлетают в воздух, подобно знамёнам протеста.

Рихард не просто говорит — он разжигает тлеющие угли ненависти в бушующее пламя. Его шрамы, его голос, его взгляд – всё в нём кричит о борьбе, о надежде, о жажде мести. И люди вокруг готовы пойти за ним даже на смерть – они верят ему. И это пугает до одури.

Ведь я знаю: его мечты – это реки крови, его равенство – это гнусная ложь, его победа – это гибель миллионов, когда твари прорвутся в города.

Замечаю знакомые лица сослуживцев. И чёрт возьми, в углу – Тони, Лиз и Мира. Неопытные новички с -3 уровня. Тони смотрит на Рихарда, как на бога, Лиз яростно скандирует лозунги, а Мира, хотя и выглядит неуверенно, кивает в знак согласия. Какого хрена Рихард засрал и им мозги? Они же ещё совсем дети! Они не осознают, во что ввязываются.

Марк приносит мне пиво, его рука заметно дрожит, когда он ставит кружку передо мной. Пытается задобрить, но я не прикасаюсь к напитку. Злость душит, как безжалостная удавка. И как только Рихард заканчивает свою речь, утопая в овациях и восторженных криках, я хватаю Марка за рукав и выволакиваю его на улицу.

— Ты что, дебил? — рычу я, едва сдерживаясь, чтобы не врезать ему. — Неужели ты не понимаешь, что этот план – дерьмо? Он невыполним! Захватить город? Да армия раздавит всех за день! А если, допустим, чудо случится, и вы победите? Единое Государство просто разбомбит нас к чертям! Они не допустят бунта! И шахты законсервировать? Ты хоть соображаешь, что твари прорвутся? Через год, два, десять – но прорвутся! И тогда погибнут миллионы, а не сотни! Ты этого хочешь?!

Марк упрямо смотрит на меня, и я осознаю – его не переубедить. И от этого злюсь ещё сильнее.

— Кайл, подумай вот о чём, — тихо произносит он. — Сейчас у нас с Софи всё хорошо, но что будет дальше? Она из богатой семьи. Если ничего не изменится, она бросит меня. Или останется со мной, но будет жить в нищете в крошечной квартире. И будет несчастна. А я не хочу этого! Рихард прав, у нас есть шанс всё изменить! И мы обязаны это сделать! Чтобы люди жили достойно, а не боролись за каждый кусок хлеба. А ты? Чего хочешь ты для себя и для Лины? Какое будущее? Как долго вы сможете прятаться от всевидящего ока системы слежения? Или ты хочешь, чтобы она пожертвовала всем ради тебя и твоей конуры на четвёртом этаже? Хотя, подожди, твой дом ведь снесут через несколько месяцев. И что тогда? Будете жить на улице?

Его слова бьют в самое уязвимое место. Чёрт! Я стискиваю зубы, чтобы не поддаться на провокацию и не дать ему возможности перевести тему.

— Чтобы строить планы на будущее, сначала нужно выжить, — цежу я. — А восстание, если оно в итоге провалится, — это прямая дорога на эшафот для всех участников. Или хорошо, давай по-твоему. Представим невозможное – вы победили, и все богаты и счастливы. Кто будет работать на заводах и в магазинах? Кто будет производить еду и добывать уголь? Обслуживать электростанции и систему водоснабжения? Ответь мне, черт возьми!

Марк не произносит ни слова, но я вижу, как ярость бушует в его глазах, как он сдерживает себя. Резко отвернувшись, он сжимает кулаки до побелевших костяшек.

— Я уверен, Рихард наверняка уже всё продумал, — бросает он, не глядя на меня. — Если ты боишься, просто признайся. И тогда прими мой выбор и забудь. А я буду бороться. И за вас с Линой тоже. Всё, разговор окончен. Увидимся в караоке.

Его силуэт быстро растворяется в темноте, оставляя меня один на один с гнетущим чувством безысходности, прожигающим до костей. Какой же Марк наивный идиот… И как ему помочь, спрашивается, если он такой упёртый?

Возвращаюсь в свой дом, погружённый в невесёлые раздумья. Безнадежность, беспомощность и тревога давят, словно на плечах лежит неподъёмная бетонная плита. Засыпаю с трудом, в голове – Лина, Брайан, Марк и Рихард, смешанные в один чёртов кошмар.

Утром иду к врачу. Он с каким-то странным интересом изучает новые рентгеновские снимки, внимательно ощупывает мои рёбра и плечо. И пока я натягиваю обратно футболку и застёгиваю на шее медальон, он ухмыляется:

— Да на тебе пахать можно, Легенда. Другие пару месяцев восстанавливаются после такого, а у тебя уже почти никаких следов не осталось.