Последний Шаман 2 - Никита Бондин

Мне же оставалось только покряхтеть и следом за Медвяном пойти, внутренне подбирая нужные ритмы и смыслы. Если не считать того заклинания, которым я Яблоко Основ сделал, то грядущее впервые окажется настолько масштабным и затронет сразу столько целей. Живых, причём, мыслящих и дышащих. И пусть Медвян и уповал на автоматику процесса оборота, на сердце тревога ворочалась.

Пока ходил, да думал, отследил, что рыжеволосый с удивительной точностью на местность уложил два квадрата, чьи вершины заканчивались строчкой рун. Проведя от них линии к центру, он получил восьмиконечную фигуру, пространство которой разбавил треугольниками и дополнительными линиями. Наверное для балансировки.

И когда я ступил вовнутрь периметра, то мурашками меня пробрало от ног до самой макушки. Воздух звенел и волчицы тоже это чувствовали. Вокруг своей большой мамы они суетились нервно, скулили громко и стоило мне подойти, как они тут же в ноги бросились. Пришлось успокаивать и всех по местам рассаживать.

Закончив искристым порошком руны набивать, Медвян ко мне подошёл и сквозь нарастающий ветер идущей грозы, скомандовал.

— Семён, я готов. Можем начинать в любой момент!

— Понял тебя! — крикнул ему и над седой волчицей встал.

Ну что же.

Всего-то и нужно, что намерение сформировать и слова произнести. Да вот тревога проклятущая всё никак не уходила. Прыгала внутри, скакала, тявкала, словно волчица — а вдруг, а что если, а как бы не это. Тьфу! Аж противно.

И может быть я и не начал, если бы Чёрный ворон мне не помог. Вспорхнул, сел на плечо, и начал ритмично каркать. И в шуме ветра, в перекатывании грома, в ярких вспышках молний этот ритм успокаивал и погружал в состояние верное.

Простерев руку, я заговорил и слова заклинания потекли с моих уст.

Слушайте, скалы. Травы услышьте,

Слово моё ни в тиши, ни в покое,

В стоне ветров, в рёве грома и молний

Суть расплетает былого устоя.

Нити от нитей, шерсти от кожи,

Мясо от кости в иной расстановке,

Слово моё пусть укажет, поможет,

Вспомнить процесс оборота людского.

В боли и в крови, в яри и в гневе

В пляске души и в немом исступлении

Вспомните дети луны отражения,

Вспомните день оборота первого!

Дрожью по коже, криком по лёгким,

Бейтесь в рыданиях тел человеческих.

Полнитесь ропотом, низменным шёпотом,

Столь вам знакомых слов просторечных.

Вы не забудете, вы не откажетесь,

Не отвернётесь от правды сумрачной.

Вы тоже люди, и нет, вам не кажется.

Истоки пути вы теперь не забудете.

Плачьте, но помните,

Плачьте, но ведайте.

Хоть человеком, хоть лютым оборотнем

С вами останется, не потеряется,

Право охотиться на лесных тропах.

И если на первых фразах мне показалось, что налетевшая на нас стихия не на шутку разгулялась, то при всех последующих я раз за разом менял своё мнение.

С каждым словом, с каждым предложением ветер вокруг нас крепчал и закручивался в спираль, утягивая за собой листья, мелкие ветки и падающие дождевые капли. Руническая сила Медвяна мощным потоком исходила из земли и мне казалось, что сейчас вот-вот и я взлечу. Моя воля, моё намерение, моё желание и каждое повелевающее слово в этом потоке увеличивалось десятикратно.

И эта сила подхватила всех волчиц и в том числе и ундину.

Они выли, кричали, плакали, катались по земле и... медленно но верно преображались. В тонком видении исходящий от них свет сиял невыносимо ярко, но и он померк, когда в вершину обломка ультра-верлита ударила молния.

Разбившись на восемь частей, она вонзилась в начертанные Медвяном руны и все волоски на моём теле наэлектризовались. Гром оглушил, только я точно запомнил, что последние слова заклинания дочитал без запинки.

Собственно, молния и ударила под завершение, опередив меня всего на секунду.

И я дышал

И звон в ушах стихал.

И зрение постепенно приходило в норму.

Пасмурные тучи расщедрились дождём и тугие капли упали на моё лицо, смывая напряжение и побуждая открыть глаза. Зайчики постепенно пропадали и я наконец-то сумел разглядеть результаты трудов наших.

Передо мной лежали в отключке шесть прекрасных девушек и взрослая женщина, чьи невероятно длинные седые волосы раскидались по камням и бетону. Медвян успел её вытащить прежде, чем пространство прижатого скалой жилища окончательно обрушилось и теперь я смог увидеть волчицу в человеческом обличии целиком и… Я удивлённо выдохнул.

Её ноги оказались целыми и невредимыми!

— Вот за это их способность и уважаю, — прогудел Медвян, под нарастающим дождём убирая с её лица седые волосы. — Исцеляются в процессе оборота. Сил это конечно жрёт много, но мадемуазель худобой не страдала. Подсоби ка.

Вместе с ним, мы споро отнесли девушек с острых камней на ровную землю и Медвян достал из храназа лётную панель, какую обычно для переноски грузов используют. Раздвинул её, запустил и под тихое гудение она в воздухе в полутора метрах от земли повисла. На неё-то мы и уложили прекрасных дам, чей оборот прошёл хоть и хорошо, но не до конца. У девушек-волчиц на груди и плечах всё ещё виднелась шерсть, а у водной девы вдоль рук