В Россию с любовью - Сергей Анатольевич Кусков

нею высокой стены, но всё равно чувствовался. Однако несмотря ни на что, воздух свежий, утрешний (ближе к обеду), ляпота. Но окно, через которое могут подслушать — нехорошо, и она его с сожалением закрыла. Вернулась, села назад на стул.

— Саш, — произнесла она, — Ты всё неправильно понимаешь. Я — мать. И люблю тебя. И отношусь как к сыну. Но раз ты такой умненький, что можешь расколоть глупую сестру, пойди дальше? Поставь себя на моё место? Ты возвращаешься с того света. С ТОГО СВЕТА, не спорь! — надавила она, но меня вновь не взял её ментальный пресс. — И в тебе живёт кто-то, другой человек. Который не по-нашему изъясняется, знает то, чего не мог знать ты. У тебя поменялись взгляды на жизнь, и что самое удивительное, за три месяца ты, капризный избалованный ребёнок, не устроил ни одной истерики! Кто как, а Оля мне жаловалась, что она в шоке и полном раздрае, так как больше всего ты именно её своими капризами тиранил. Как старшую. Скажи, что мне думать, учитывая, как ты правильно сказал, что ты обещан испанкам в качестве их будущего короля? КОРОЛЯ, Саш! — повысила она голос. — Будешь равен мне! И Оле, когда она меня сменит. И сомневаюсь, что ты выберешь себе путь как у твоего отца и будешь сидеть в тени супруги. И не надо кривиться, а я вижу, что ты кривишься, несмотря на повязку на лице. Изабелла не вечная, особенно учитывая их постоянные интриги — Кармен не просто так живёт на Кубе, подальше от мадридского гадюшника. А после, как Кармен взойдёт на трон, ты станешь активным супругом активной же королевы, а она очень подающая надежды девочка. Скажи, что мне делать в этой ситуации с учётом, что нельзя рисковать? Слишком многое на кону?

— Потому ты сдёрнула Ольгу, чтобы она пасла меня, как пастух овец? — хмыкнул я.

— Да. Это сложно, у неё работы в приказе — непочатый край. Одна разгулявшаяся маньячка чего стоит — до сих пор не поймали! И контрабанда мужчин, которых освободили буквально за пару суток до покушения на тебя. Я не дёргаю её на текучку — помощники справляются, но она ведёт персональные глобальные проекты, без которых государству придётся туго. И я кидаю её «пасти», как ты выразился, тебя, потому, что только родная сестра может сделать всё правильно. Никто из моих людей не справится — не потянут уровень, даже самые умные и доверенные. Я иду на это, Саш! И не зря — Ольга выясняет просто прорву подробностей! Ты совершенно точно знаешь много, чего не знал мой Саша, которого я нянчила с пелёнок, которого родила в этой самой клинике, — окинула она рукой вокруг.

— Спросить у меня? Нет? — нахмурился я.

— Чтобы спрашивать, надо понять, как подойти. Повторю, Саш, царица не может ошибаться. Одна ошибка — и я тебя потеряю. И всё, что на тебя завязано. Если ты в тебе остался, конечно.

— Потому Ромодановская? — понял я.

— Не только она. Я не должна этого говорить, но скажу. Матушка Елена запретила считать тебя дьяволом.

— Матриарх? — Я снова нахмурился, хорошо, что из-за повязок этого не видно.

— Да. Как выйдешь отсюда — сходи к ней. Поговорите. Тебе полезно будет, да и ей… Она взяла на себя эту ответственность — пусть и несёт крест дальше. Так что Лена запретила считать тебя демоном, что вселился в моего Сашу. Но то, что ты не совсем он — это факт. Потому да, Ромодановская. Она — врач, специалист, в отличие от всех нас. Если не она — то никто. И я вижу, чтобы ты не говорил, что это не так, что ты не скрываешь своей сути и, как сказал ей, «сотрудничаешь с администрацией». Я готова выпустить тебя, я готова дать тебе карманных денег, я не против твоих встреч с теми писюхами-виолончелистками… И вообще Женя организует приём в честь твоего выздоровления, если ты забыл. Но я должна понимать, кто ты, и какая от тебя угроза.

— Но зачем вот так? Ставить на колени, притворяясь ведьмой? — вскричал я.

— Прощупать, — усмехнулась она. — Эмоции. Стресс. В стрессовой ситуации человек становится сам собой — он не способен юлить и притворяться. Правда, довести его до этого надо суметь, дано не каждому. Ольга отказалась наотрез — сказала, не потянет. Но Евгения — импульсивная, и повоспитывать тебя ей никогда было не лень. Но, чтобы ты не злился на неё — и она была против. Отказывалась, и долго.

— Долго? — снова нахмурился я.

— Да. Это не вчера задумано. Но, видно, вчера ты чем-то её задел, вот она и сорвалась. И всё же, я восстановила примерную картину по их с Машей рассказам и показаниям слуг, Женя не пыталась причинить тебе фатальный вред. Унижала, несильно била, но больше выводила тебя. Доводила. Будешь с этим спорить?

— Нет, — замотал я головой, снова ощущая боль в теле. — Всё так. Я зол, хочу наговорить на неё гадостей, но так и было. Хотела бы — и причинила, и доставила, и в конце убила бы.

— Вот! Рада, что ты объективен. Так что не злись на неё, и не обижайся. Тем более, ты в долгу не остался — есть вероятность, что она до конца жизни будет хромать. Сейчас ею занимаются целители, но получится ли у них — тот вопрос.

— Как она? Духом не падает? — Поймал себя на мысли, что искренне за сестру переживаю.

— Нет. Говорит, сама виновата. Не надо было соглашаться на моё задание. Она с дуру, на эмоциях, сделала это, взяла грех на душу, вот господь её и покарал. Саш, пожалуйста, как встанешь — поговори с нею. Успокой. Скажи, что не злишься. Я же вижу, ты злишься на меня — вот меня и вини! Она не при чём. Она хоть и язва, и импульсивная, но тебя, шалопая, любит, и всегда любила.

— А если я не я? — сделал я пробный прострел.

Царица нахмурилась, помолчала, но ответила.

— Знаешь, мне кажется, им уже наплевать. Машка с самого начала тебя приняла, а ко вчерашнему дню почти сдалась и Женя. Даже если ты и вселился, то Лена права, ты совершенно точно не демон. Да, не совсем наш Саша, но они тебя приняли.