Оракул с Уолл-стрит 2 - Алим Онербекович Тыналин

— Кофе? Предупреждаю, он крепкий.

— С удовольствием.

Пока Элизабет возилась с чашками, я рассматривал ее стену с материалами расследования. В центре композиции находился логотип Continental Trust, вырезанный из какого-то финансового издания.

Стилизованное изображение земного шара, охваченного литерой «C». От него расходились нити к фотографиям руководителей компании, вырезкам статей о подозрительных банкротствах и схемам корпоративных связей.

— Как долго вы собираете эту информацию? — спросил я, когда она вернулась с двумя дымящимися чашками.

— Почти два месяца, — Элизабет поставила кофе на столик и присела рядом со мной. — Все началось со статьи о серии корпоративных банкротств 1927 года. Я заметила закономерность, которую никто больше не увидел или не захотел увидеть.

— Закономерность? — переспросил я.

— Continental Trust финансировал эти компании через подставные организации, а незадолго до их краха кто-то занимал крупные короткие позиции по их акциям. — Она отпила кофе, глядя на меня поверх очков. — Другими словами, они зарабатывали на падении компаний, которые сами же и финансировали.

— Это серьезное обвинение, — заметил я. — У вас есть доказательства?

Элизабет встала и подошла к картотеке. Через несколько секунд она вернулась с папкой, заполненной финансовыми отчетами и банковскими выписками.

— Взгляните сами, — она раскрыла папку, показывая записи о движении средств. — Здесь видно, как деньги от Continental Trust проходят через цепочку подставных компаний и в итоге оказываются в Midwestern Steel, которая обанкротилась в апреле 1927 года. А это, — она достала другой документ, — отчет биржевого брокера о крупных коротких позициях, открытых за две недели до объявления о банкротстве.

Я внимательно изучал документы, впечатленный ее работой. Элизабет не только нашла все эти материалы, но и связала их воедино, создав убедительную картину финансовых манипуляций.

— Как вам удалось добыть эти данные? — спросил я. — Банковские выписки должны быть конфиденциальными.

— У журналистов есть свои методы, — она загадочно улыбнулась. — И свои источники. Но вернемся к тому, что нас особенно интересует…

Элизабет снова подошла к картотеке и вытащила тонкую папку с надписью «Эдвард Стерлинг».

— Я наткнулась на имя вашего отца, когда исследовала текстильную промышленность Новой Англии, — она открыла папку, показывая газетные вырезки. — Вот сообщение о его смерти в Industrial Gazette. А вот объявление о продаже фабрики Eastern Textile Enterprises. Между этими событиями прошло всего две недели.

Я взял в руки пожелтевшую вырезку, рассматривая фотографию отца Стерлинга, статного мужчины средних лет с внимательным взглядом и аккуратными усами. Рядом с ним запечатлены рабочие фабрики, чинно построенные для групповой фотографии.

— А вот что особенно интересно, — Элизабет достала документ с печатью регистрационной палаты. — Eastern Textile Enterprises принадлежит холдингу Atlantic Regional Industries, который, в свою очередь, контролируется группой инвесторов, среди которых есть Eastern Consolidated Ventures.

— А Eastern Consolidated Ventures связана с Continental Trust, — закончил я мысль.

— Именно, — она кивнула. — Тот же шаблон, что и с другими поглощениями. Но есть еще кое-что…

Элизабет вытащила из папки фотокопию страницы из финансового журнала.

— Смотрите на дату. За месяц до смерти вашего отца Continental Trust открыл кредитную линию для «Харрисон и Партнеры». Внушительная сумма.

Я почувствовал, как пульс учащается. Это могло быть важным связующим звеном.

— У вас наметанный глаз для деталей, — сказал я, изучая документ. — И настоящая журналистская хватка. А есть какие-нибудь свидетельства о том, что произошло на фабрике в день смерти моего отца?

Элизабет покачала головой.

— К сожалению, отчет полиции довольно скуден. Упоминается, что он находился в машинном отделении поздно вечером, вероятно, проверяя новое оборудование. Произошел несчастный случай.

Я задумчиво кивнул. Уже не первый раз я задавался вопросом, были ли эти события предопределены до моего появления в теле Стерлинга, или мое присутствие в этом времени как-то влияло на прошлое?

— Что вы думаете об этом всем, Уильям? — тихо спросила Элизабет, наблюдая за моей реакцией. — Это ведь ваш отец…

Я встретился с ней взглядом, осознавая, что стою перед важным выбором. Притвориться потрясенным и безутешным сыном или быть более сдержанным и расчетливым. Я выбрал середину.

— Я всегда считал обстоятельства его смерти странными, — сказал я. — Отец был опытным управляющим, знал каждый винтик на фабрике. И вдруг такая нелепая случайность… Но у меня никогда не было доказательств чего-то другого.

Элизабет положила руку на мою, и я почувствовал ее тепло.

— Теперь, возможно, они появятся. — Она встала и подошла к рабочему столу. — Есть еще кое-что, что может вас заинтересовать.

Она достала из ящика стола потрепанный блокнот в коричневой кожаной обложке.

— Это мой журналистский дневник. Я записываю сюда все необычные факты, которые могут быть полезны позже.

Элизабет открыла блокнот и показала мне запись, датированную тремя неделями ранее.

«Источник в Continental Trust упомянул „Операцию Анакондо“, секретный проект высшего руководства. Связан с долгосрочным финансовым планированием. Крайняя степень секретности. Источник отказался говорить подробнее, выглядел напуганным.»

— Вы упомянули это название в «Синей птице», — сказала она. — Откуда вы о нем знаете?

Я решил поделиться с ней частью правды.

— Видел его в документе, который Харрисон показывал одному из партнеров. Когда они заметили меня, сразу убрали бумаги.

— А что было в документе? — в ее глазах зажегся профессиональный интерес.

— Я видел только фрагмент. Что-то о «стратегическом накоплении резервов» и «подготовке к фазе активной консолидации». Звучит как подготовка к серьезным финансовым операциям.

Элизабет быстро сделала запись в блокноте.

— Это подтверждает мои подозрения, — сказала она, откладывая ручку. — Continental Trust готовится к чему-то крупному. Возможно, они планируют серию поглощений или ценовых манипуляций.

— Или готовятся к экономическому спаду, — осторожно предположил я.

Она взглянула на меня с интересом.

— К спаду? Вы действительно верите, что рынок может рухнуть, несмотря на весь этот оптимизм?

— Посмотрите на цифры, Элизабет, — я перешел на свой лекторский тон. — Маржинальная торговля достигла беспрецедентных объемов. Люди покупают акции, внеся лишь десять процентов от их стоимости, остальное — кредит. Пирамида долга растет с каждым днем. Коэффициент P/E для многих компаний превышает все разумные пределы. Это классический пузырь.

Она смотрела на меня с возрастающим интересом.

— И когда, по-вашему, этот пузырь лопнет?

Я мысленно одернул себя, напоминая, что не должен быть слишком точным.

— Сложно сказать. Может, через несколько месяцев, может, через год. Но признаки перегрева рынка налицо.

— А если Continental Trust тоже это видит? — задумчиво произнесла Элизабет. — Что если «Анакондо» — план по извлечению выгоды из грядущего краха?

— Именно так поступают самые умные хищники, — кивнул я. — Они не просто реагируют на кризис, они готовятся к нему заранее. И судя по вашим документам, Continental Trust уже отрабатывал тактику на отдельных компаниях.

Элизабет поднялась