Оракул с Уолл-стрит 2 - Алим Онербекович Тыналин

— Я должен идти, — сказал я, глядя на часы. — Завтра рано вставать.

Элизабет проводила меня до двери. Мы стояли близко друг к другу, и напряжение, которое нарастало между нами в течение вечера, достигло кульминации.

— Спасибо за помощь, — тихо сказала она. — Вместе мы сможем раскрыть эту историю.

Поддавшись импульсу, я наклонился и нежно поцеловал ее. Элизабет ответила.

Сначала осторожно, затем с возрастающей страстью. Когда мы наконец отстранились друг от друга, я увидел в ее глазах смесь нежности и решимости.

— Будьте осторожны, Уильям, — прошептала она. — Эти люди крайне опасны.

— Вы тоже, — я сжал ее руку. — Никому не открывайте дверь без предварительного звонка. И если заметите что-то подозрительное, немедленно свяжитесь со мной.

Она кивнула, и я с неохотой покинул ее квартиру, унося с собой важные документы и тревожные мысли о Continental Trust. Но больше всего меня беспокоило другое — как я мог защитить Элизабет, когда наше расследование начнет приносить плоды?

Предрассветный Нью-Йорк окутывал туман, придавая улицам призрачный вид. После бессонной ночи, проведенной в тщательном изучении документов Элизабет, я возвращался домой.

Небо на востоке лишь начинало светлеть, а редкие прохожие, преимущественно молочники, разносчики газет и ранние рабочие, спешили по своим делам.

Мой маршрут намеренно включал несколько поворотов и переходов через переулки. Привычка, выработанная уже давно, ещё с прошлой жизни. Человек, знающий слишком много, должен всегда быть настороже.

Квартальный полицейский кивнул мне, когда я проходил мимо. Я ответил вежливым прикосновением к шляпе. Удивительно, как быстро я привык к ритуалам вежливости этой эпохи.

Подойдя к своему дому, я нырнул внутрь. Тихо прошел, и поднялся по лестнице на свой этаж, доставая ключи.

Что-то было не так. Я остановился в нескольких шагах от двери, внимательно изучая обстановку. После месяцев общения с Мэдденом и его людьми я научился замечать едва уловимые признаки опасности.

Дверь выглядела нетронутой, но небольшая щепка, которую я всегда оставлял в дверном косяке как примитивную сигнализацию, отсутствовала. Кто-то входил в мою квартиру в мое отсутствие.

Инстинкты требовали немедленно уйти, но любопытство и необходимость знать, что происходит, пересилили. Я достал из кармана тяжелую металлическую расческу. Не идеальное оружие, но лучше, чем ничего.

Вставив ключ в замок, я осторожно повернул его, стараясь не производить лишнего шума. Дверь открылась без скрипа, я регулярно смазывал петли именно на такой случай.

Квартира выглядела почти так же, как я ее оставил, но профессиональный взгляд замечал признаки тщательного обыска.

Книги на полке стояли в чуть ином порядке. Ковер у письменного стола имел следы чужих ботинок. Ящики комода были закрыты не полностью.

Я медленно прошел в гостиную, затем проверил спальню и ванную. Никого. Непрошеные гости уже ушли, оставив после себя едва заметные следы.

Но вернувшись к письменному столу, я заметил нечто странное.

Глава 19

Предостережение

Но вернувшись к письменному столу, я заметил нечто странное.

На столе, среди аккуратно сложенных бумаг, лежал конверт. Обычный белый конверт без марки, адреса или подписи. Его не было, когда я уходил.

Я осторожно поднял его, проверяя на предмет подозрительной толщины или неестественного веса. В наше неспокойное время даже почта могла стать орудием убийства. Но конверт выглядел безобидно, внутри прощупывался лишь один тонкий лист.

Вскрыв конверт перочинным ножом, я извлек содержимое и замер.

Фотография. На ней изображен Эдвард Стерлинг, стоящий возле станка на своей текстильной фабрике.

Судя по дате, отпечатанной в нижнем углу, снимок был сделан всего за неделю до его смерти. Человек на фотографии, официально мой отец, улыбался в камеру, не подозревая, что его дни сочтены.

Перевернув снимок, я обнаружил надпись, сделанную аккуратным каллиграфическим почерком: «Некоторые тайны лучше оставить погребенными».

Холодок пробежал по спине. Это не просто вторжение в мое жилище. Это было предупреждение.

Я внимательно изучил почерк. Четкие линии, наклон букв, нажим пера.

Все говорило о человеке образованном, аккуратном, привыкшем к формальным документам. Возможно, юрист или бухгалтер. Определенно не типичный громила из преступного мира.

Бумага тоже представляла интерес. Плотная, высокого качества, с легким кремовым оттенком. Такую используют в дорогих офисах для важной корреспонденции.

Я отложил фотографию и начал методично проверять квартиру. Если непрошеные гости оставили записку, что еще они могли оставить?

В фильмах моего времени часто показывали «жучки» и подслушивающие устройства, но сейчас такие технологии еще примитивны. И все же, я проверил наиболее вероятные места, под столом, за картинами, внутри телефонного аппарата. Ничего.

Затем я проверил свои тайники. Зашифрованный дневник, спрятанный за отстающей панелью в шкафу. Наличные, хранившиеся в полом томе «Принципов экономики» Маршалла. Дубликаты ключевых документов, спрятанные под половицей у окна.

Все оставалось нетронутым. Если мои посетители и искали что-то конкретное, они либо не нашли это, либо просто хотели предупредить меня.

Я сел за стол, положив перед собой фотографию, и начал анализировать ситуацию. Кто мог организовать это вторжение? И что означало предупреждение?

Наиболее очевидный кандидат — Continental Trust. После моей ночи с Элизабет, проведенной в изучении их деятельности, предупреждение выглядело логичным.

Но откуда они узнали? За нами следили? Или в окружении Элизабет есть информатор?

Харрисон тоже мог быть причастен. Возможно, он заметил мой интерес к документам, связанным с Continental Trust. Или его насторожило мое сближение с Элизабет после ее статьи обо мне.

Паттерсон? Он определенно что-то подозревал. Его попытки выяснить, где я провожу время вне офиса, становились все настойчивее.

Безумный Джо Сальтис? Мэдден предупреждал, что конкурент проявляет интерес к нашим операциям.

Но вряд ли гангстер послал бы столь изысканное предупреждение. Его методы обычно более прямолинейны, вроде парочки громил с бейсбольными битами.

Я потер глаза, чувствуя усталость после бессонной ночи. Независимо от отправителя, значение послания было ясным. Кто-то заметил мое расследование и хотел, чтобы я прекратил.

Но остановиться сейчас означало бы упустить шанс раскрыть тайну смерти отца Стерлинга и, возможно, понять истинную природу грядущего краха 1929 года. Если Continental Trust действительно планировал и готовился к экономической катастрофе, это ставило под сомнение все мои представления об истории.

Великая депрессия всегда считалась стихийным бедствием финансового мира, но что, если она спланирована и организована?

Я решил усилить меры предосторожности. Достав из чемодана небольшой сейф, который приобрел недавно, я упаковал в него самые важные документы, включая записи о Continental Trust и зловещую фотографию.

Затем передвинул шкаф и спрятал сейф в неприметной нише стены, замаскировав ее небольшой картиной.

Элизабет. Нужно предупредить ее, но не напугать. Она