Повседневная жизнь фермера в мире монстродевушек - Вячеслав Танков

И швыряю его прямо в слайма, целясь в красное пятно.

— Бух! Чвяк!..

Молот не подвел, пробив Слайма с одной стороны и буквально взорвав его изнутри! Несколько секунд тот корчился на земле, словно пытаясь собраться обратно, как жидкий терминатор, но потом развеялся окончательно. После него на земле остались баночки с его жидкостями, монеты и странный короткий шест с красным самоцветом в навершии. При детальной оценке оказалось, что моей волшебнице повезло — ей выпал неплохой посох боевого мага, усиливающий заклинаний и способный хранить около пяти подготовленных заклятий. Также он регенил ману. Собрав добычу, мы пошли дальше. А когда ворота закрылись за нами, увидели дом отдыха…

… Ты готова?

— М-м-м, угу!..

— Тогда… я начинаю?

— М-м, а это не больно?

— Самую малость! Зато потом будет очень приятно! Вот увидишь!

— Я-а-а, не совсем уверена… стоит ли сейчас это делать…

— Да брось! Когда еще будет такой шанс! Я сейчас нажму вот сюда и…

— Ах нет! Только не сюда!

— Тогда… сюда?

— Нет! Не надо! Я б-боюсь…

— Да ты задолбала! — зарычал я от злости. — Сядь уже спокойно и расслабься! Видишь — это твои характеристики! Сейчас мы выставим свободные очки так, что бы из тебя получилась нормальная здоровая женщина, а не доходяга, какой ты сейчас являешься! Что тут непонятного. Дай я сам выставлю!

Потратив пару минут на обдумывание, выравниваю показатели ее Силы и Выносливости до твердых шести очков каждый. Ловкости придется подождать. Харизма малышке особо ни к чему, удача и интеллект у нее и без того высокие. Восприятие неплохое за счет бонуса расы — плюс три единицы к двум имеющимся. Итого пять очков. Что получается в итоге:

Сила — шесть. Восприятие — пять. Выносливость — шесть. Харизма — четыре. Интеллект — восемь. Ловкость — четыре. Удача — девять. По словам Алисы — это характеристики среднего зверолюда, выросшего в естественных для него условиях. Кроме интеллекта, конечно. Но его аномальный рост у Чаны объясняется лишь ее наблюдательностью и памятью. Это были единственные навыки, которые ей удалось развить в неволе. Тяжелым трудом ее старались не отягощать, ибо она и не смогла бы долго его выдерживать. А разбрасываться рабами, даже самыми больными и слабыми, работорговцам было нельзя категорически.

Ушастой и хочется, и колется. Но я не собираюсь ждать, пока ее разум преодолеет боязнь неизвестного, поэтому сам щелкаю «сохранить» на ее окне характеристик, пользуясь выданными ею правами и закрываю окно. Процесс превращения немедленно запускается.

Чана заранее сбросила с себя всю одежду, дабы та не мешала и случайно не порвалась, но накрылась пледом. Лежа под ним, она начинает постанывать то ли от боли, то ли от удовольствия, а может, от всего сразу. Я сам помню эти болезненно-приятные волны, прокатывающиеся по всему телу, поэтому не лезу. Вот только у меня изменения были почти незначительные, а в случае с зайкой мы решили чуть ли не полностью ее изменить. Ей сейчас, наверное, приходится в сто раз больнее…и приятнее…

Зайку всю корежит и дергает. Это видно даже под пледом. Вдруг она выскакивает из-под одеяла, случайным рывком отправляя его в угол. Глаза ее закачаны, а губы прикушены. Тело дергается в приступах сладкой боли, и мне даже невооруженным взглядом видно, как оно меняется, словно горячий пластилин в пальцах умелого скульптора! Огромный, набитый полупереваренной едой живот светится и постепенно сдувается. Зато тощенькие конечности, на которых были видны вены и жилы, наливаются силой, обрастают мясом, мышцами и новой розовой кожей. Ноготки превращаются в мощные когти. Бедра расширяются, также прирастая сильными мускулами.

Чана запрокидывает голову, рыча от переполняющих ее чувств. Вряд ли она сейчас что-то понимает, поэтому я, пользуясь моментом, беззастенчиво рассматриваю ее тело. Впалая высохшая грудь словно наливается внутренним светом и растет, растет, растет, будто кто-то через невидимую соломинку дует эти шары! Наконец, их рост прекращается, но они не отвисают и не раскатываются по сторонам, хотя ушастая наклонилась назад так сильно, что едва не лежит на спине.

Пушок внизу животика также наливается серебристым мехом, но я решаю туда не смотреть лишний раз. Уверен, эта возможность мне еще предоставится.

Тем временем, процесс изменения тела Чаны подходит к концу. Судороги прекращаются, а девушка постепенно замирает на полу. Похоже, она даже сознание потеряла, раз лежит неподвижно. Спохватившись, накрываю ее пледом, заодно проверяя пульс. Нет, он в норме, Чана просто перенапряглась и вырубилась. Подождем.

Действительно, минут через пять плед зашевелился, и наружу показалась любопытная кроличья мордочка.

— В-все кончилось? — тихонько спрашивает она. — К-как все прош-шло?

— Сама посмотри, — улыбаюсь я, кивая в сторону ванной комнаты, где установлено большое зеркало. — Мне кажется, ты стала настоящей красавицей.

Та одним стремительным прыжком оказывается в той комнате, забыв про плед. Оттуда же сразу слышится громкое «Ах!». Тогда и я поднимаюсь и иду вслед за преобразившейся зайкой. Как и ожидалось, та замерла перед зеркалом, хлопая широко раскрытыми глазами. Мой взгляд сразу прикипает к ее шикарной выпуклой попке, которую так и охота схватить и помять обеими ладонями. Потом взгляд опускается чуть ниже, к ее щелочке, которую зайка, сама того не зная, выставила напоказ. Стояк в штанах уже просто каменный, но я сюда зашел не для того, чтобы кидаться и насиловать ту, которая еще даже не осознала свое чудесное превращение.

Она обеими лапками приподнимает упругие шары, покачивая их и изумляясь их весу. Мне сзади видны края, выступающие по бокам. Там минимум шестой, а то и больше размер. Невольно задумываюсь о покупке подходящего бюстгальтера, иначе ушастой будет нелегко бегать с такими дирижаблями по подземелью.

— Х-хозяин… — слышу нерешительный голосок Чаны. — Н-неужели. это все я⁈

— И не сомневайся! — улыбаюсь, протягивая руку и гладя ту между ушей. Ого! Даже тактильные ощущения изменились! Волосы между шерстяными ушками крольчихи стали куда мягче и нежнее! Так же и Чана подалась мне навстречу, едва не мурлыча от удовольствия.

— Это вся ты! — ободряю девушку, протягивая той халатик. Охнув, та вспоминает, что стоит обнаженной, поспешно хватает его, как вдруг ей на ум приходит какая-то шальная мысль. Она прикусывает губу и делает шаг мне навстречу, разводя края накинутого халатика:

— Хозяин, вам нравится новое тело вашей слуги? Не желаете потрогать его, чтобы понять, как оно превосходит старую Чану?

При этом