Пещера - Геннадий Петрович Авласенко

Шутить изволите, мадмуазель?

– Не выспался, да?

Ничего на это не отвечая, я лишь молча пожимаю плечами.

– Ты что, и говорить со мной уже не желаешь?

Если бы она не была такой красивой! Если бы я так не любил её! И очень даже просто было бы тогда повернуться к ней спиной и уйти. Просто уйти. Ведь сколько можно, в конце-то концов!

– Ты на меня обиделся вчера, да?

Неужели эта рыжая дрянь расщедрилась настолько, что выложила ей всю правду? Благодетельница, что б её… не знаю даже, что и пожелать ей такого!

Но, так или иначе, я молчу. Как каменный истукан. И, как истукан же, не могу сдвинуться с места.

А Ленка подходит ко мне ещё ближе, хотя, куда ближе то… Волосы её касаются моего плеча.

– Посмотри мне в глаза!

Но, полностью войдя в полюбившуюся мне роль каменного истукана-изваяния, я на это даже не реагирую. Тогда Ленка сама пытается заглянуть мне в глаза и ёй это в конце концов удаётся.

– Обиделся, да?

Но я уже учёный, меня на пустой мякине не проведёшь.

– Да нет, что ты! – я даже улыбаюсь, и это, кажется, довольно неплохо у меня получается. – С чего бы это мне да на тебя обижаться?

Странные у неё глаза. И не разберёшь сразу, что в них там. Мне даже показалось, что где-то, в самой их глубине, мелькнуло разочарование… а, может, мне это только показалось…

Я вспоминаю вчерашнее, вспоминаю последнюю её фразу… и это придаёт мне дополнительные силы.

– Пойду я…

Я разом рву, невесть откуда взявшиеся невидимые путы, вновь начинающие мягко обволакивать меня. Вернее, я очень хочу разорвать чёртовы эти путы! Я пытаюсь уйти, я даже успеваю сделать несколько шагов…

– Санечка, – тихо говорит Ленка у меня за спиной. – Подожди!

Если бы она не была такой красивой! Если бы я не любил её так!

И вновь я замираю на месте, как каменный истукан. И Ленка снова подходит ко мне почти вплотную.

– Санечка, – говорит она, осторожно взяв мою руку тонкими своими пальцами, – скажи, только честно: я плохая, да? Хотя, нет, лучше не надо! Не говори ничего! Иди, ладно?

И она бежит вниз, к воде, а я…

А я плетусь в лагерь, дурак дураком. И всё вновь полетело вверх тормашками, и в голове моей бедной снова полнейший сумбур и кавардак, и снова копошится в груди моей микроскопически дохленькая надежда…

А впрочем, что ещё надо человеку для полного счастья!

Из стихов Волкова Александра

Застыли осины

в пустом полумраке.

Подснежники синие

стынут в овраге.

Их солнце весеннее

над лесом рассеяло,

а небо из синего

сделалось серое…

И падает снег,

и засыпало снегом

подснежники,

рано упавшие с неба…

* * *

Возле машины, открыв капот, привычно возился Серёга. Увидев меня, он сразу же выпрямился и принялся тщательно вытирать чистой белой тряпкой измазанные ладони.

– Салют! – сказал я, останавливаясь.

Серёга улыбнулся.

– Что тут у вас вчера было?

– Вчера? – не сразу доходит до меня. – А, с этими…

– Наслышан, наслышан! Трудно было?

– Да они и драться то не умели, сопляки!

Поняв, что я явно не расположен распространяться на эту тему, Серёга замолчал. Потом он открыл дверку и вытащил из машины нож. Протянул мне.

– Боевой трофей!

И, заметив мой недоумевающий взгляд, пояснил:

– Это я у костра только что подобрал. Было дело?

– Ах, да! – вспоминаю я. – Был вчера один такой горячий парень…

– Бери на память! Красивый!

Я беру. Нож действительно интересный, с лёгкой изящной ручкой из разноцветного оргстекла, с тяжёлым кованым лезвием из нержавейки. Мастер делал…

– А ну, вспомни мои уроки! Не разучился ещё?

– Можно проверить!

Я взмахиваю рукой – и нож с коротким глухим стуком глубоко вонзается в самую серёдку одинокой престарелой берёзы.

– Молодец! Не забыл!

И тут только я замечаю возле палаток эту самую Лерку чёрт Валерку. Торчит в полном своём обмундировании (даже куртку свою чёрную по самую шею застегнула), смотрит-пялится в нашу с Серёгой сторону. Волосы рыжие всколочены, на щеках полуразмазанные синие пятна от бывших крестов…

Чучело чучелом, и ничего кроме!

Сергей мельком взглянул на Лерку, но вопросов задавать не стал, наверное, уже информировали. Что ж, тем лучше. Иногда и Витькин длинный язык может принести совершенно неожиданную пользу, ибо сейчас я не смог бы толком объяснить Серёге, кто эта такая и откуда она тут взялась. Мне на неё и смотреть тошно, а уж объяснять…

Я подхожу к берёзе, выдёргиваю из неё нож и направляюсь в сторону палаток. Идти придётся мимо этой молодой «леди», ну, да ладно, перетерплю. Только бы она сама промолчала.

Но молчать эта самая Лерка-Валерка, разумеется, не стала. И стоило только мне с ней поравняться, как она тут же открыла рот.

– Случайно! – объявила она обычным своим нагло-противным голосом. – Повторить сможешь?

Я остановился, непонимающе уставился на Лерку. Что это она там бормочет?

– Случайно! – повторила она, показывая на нож. – Отсюда повтори!

Не знаю почему, но я вдруг с удивлением обнаружил, что не испытываю больше к ней никакой злости. Господи, да она же совсем ещё ребёнок! Ей, наверное, и семнадцати ещё нет…

– Слабо, да? Ты и не добросишь отсюда!

Дался ей этот нож!

Я поворачиваюсь в сторону берёзы, примериваюсь, с силой метаю.

Вообще-то, расстояние приличное, но этот нож, он будто специально создан для чего-то подобного. Во всяком случае, он вновь исправно втыкается в белёсую берёзовую кору.

– Класс! – восхищённо произносит Лерка. – Меня научи!

И тут мне стало стыдно. Расхвастался, как пацанёнок. И перед кем? Воображает что-то, взрослую даму из себя корчит…

– Научишь?

– Иди-ка ты лучше умойся, – предлагаю я. – И кресты свои дурацкие с мордахи смой. Ты бы на себя в зеркало посмотрела – на огород ставить можно.

Некоторое время Лерка лишь молча смотрит на меня круглыми от бешенства глазами.

– Ну, чего ты? – я подмигиваю ей правым глазом. – Это у меня шутки такие! А умываться всё равно надо. Тебе мама про Мойдодыра читала?

– Не твоего ума дело, кретин!

Ну вот, опять «кретин»! Не дурак, не остолоп, а именно «кретин», почему-то. Ну, ладно, кретин так кретин! Сама такая!

И я лезу в палатку. За одеждой.

Жоркина рыжая шевелюра исправно покоится на прежнем своём месте, и он снова храпит залихватским своим храпом с художественными даже переливами. Витьки отсюда не