Сердце изнанки. Книга – 4 - Олег Валентинович Ковальчук

Дальше же нужно было действовать менее радикально. Ведь у Пылаевых было много имущества, и это имущество Лисин планировал получить себе в полной мере, и без потерь. Шутка ли это, когда у какого-то захудалого баронского рода имущество и богатство не меньше, чем у целого графа? Таким образом, каждый раз перед встречей с графом Лисиным, во время которых они играли в карты Луиза подливала барону Пылаеву одно неприятное зелье. Лисин предлагал азартные игры, а Пылаев не мог отказаться. И остановиться не мог. В итоге, каждый раз проигрывался, всё глубже залезая в долги.

Алису Пылаеву она особо не трогала, однако оставалась с той в хороших отношениях память о возможной судьбе, которая могла её постичь, не оставляла её. Они ведь могли быть сёстрами.

Ну а Дмитрий Пылаев, он должен был стать просто ничтожеством, не обладающим силой слабаком без будущего и без надежд. Это тоже решалось зельями. К слову, девственности Луиза лишилась именно с ним, да и его лишила девственности. Это тоже была этакая ирония в честь несостоявшейся судьбы, которая должна была ждать их двоих. Такого указания не было, но Луиза сделала это назло. Для благородных дам важно хранить свою честь, для убийц нет, у убийцы нет чести, у убийцы есть лишь цель.

Но пока она выполняла свою цель, ей ничего не мешало хоть немножечко пожить в своё удовольствие, пускай она и была лишь служанкой.

Потом появился он…

Луиза не знала, что она способна влюбиться так страстно и безумно. Так, что даже подумывала послать к чертям гильдию, обязательства и печать, наложенную на неё. Позволить себе пожить хоть чуть-чуть. Открыться, рассказать обо всём, попытаться исправить ситуацию.

Но он сам всё испортил. А потом ещё попытался её убить. И не один раз. Как она себя ненавидела. Презирала себя за слабость, за глупость. И единственным способом исправить свою ошибку была месть: кровавая, жестокая.

Она этим грезила, пока лежала скованная в постели. Это жгло её изнутри. Когда Луизу похитили культисты и несли на алтарный камень, она думала лишь об одном, что её мести не суждено сбыться.

Константин Пылаев будет жить, а она нет. И это несправедливо. Она не молилась. Она не просила небо или тьму о том, чтобы её проклятия сбылись. Она просто готовилась к смерти — решительно и без сожалений.

Всё-таки она любила его. И, наверное, хорошо, что он будет жить. Хоть он и сделал ей очень больно. Но сейчас эта боль прекратится. По крайней мере, она этого ждала.

Однако тьма, что была по ту сторону червоточины, открытой младшим жрецом, считала иначе.

Видимо, цели их в каком-то роде сошлись. Всё-таки у тьмы по ту сторону и у Луизы была одна цель — личная цель. Цель, которая была превыше всего: жизни, смерти, долга перед кланом. Эта цель заключалась в Константине Пылаеве.

Луиза хотела его убить, и сама погибнуть вместе с ним. А тьма хотела забрать его себе. Зачем тьме нужен был Константин Пылаев, Луиза не знала. Но понимала, что после попадания в тьму, дни Константина в этом мире будут сочтены и её это вполне устраивало.

Все печати, которые были в теле Луизы, сгорели за один миг. А тьма, говорящая с нею, вселила в неё новые силы.

— Что происходит? — спросил верховный жрец, округлившимися глазами, глядя на девушку, что выронив мёртвое тело младшего жреца, медленно подходила к нему.

— Я больше не баронесса Викентьева, и я не танцующая под черной луной. Теперь я — посланница изнанки, а ты — ничтожество, которое не способно ни с чем справиться…

* * *

Первая цель обновленной Луизы была достигнута — верховный жрец захлебывался кровью. Девушка разорвала ему горло голыми руками. И никто из жрецов, стоявших рядом, даже не подумал ей помешать. Все понимали, что здесь вершится воля изнанки и на её пути лучше не стоять.

Над головой Луизы сияла черная метка, её аура полыхала оранжевым, почти красным. И силы её, хоть и медленно, но росли.

Она оглядела стоявших вокруг жрецов, вытерла тыльной стороной ладони кровь, что забрызгала её лицо. Жрецы тут же упали на колени.

— Приказывай, госпожа!

— Созывайте общий сбор! — приказала она. — Изнанка сказала, что Лисин не убит, а жить он не должен! Я исправлю это недоразумение, — произнесла девушка, а затем рассмеялась. — Я осуществлю всё то, что не смог сделать мой отец. И как хорошо, что у нас с Изнанкой сходятся интересы.

Глава 18

На круги своя

И вроде бы мы сделали большое дело…

Злобин прижал Лисина так, что тому уже сложно отвертеться. А еще граф вернул имущество Пылаевам. Вот всё же хорошо. Вон, гвардейцы и простые люди собираются во дворе поместья, чтобы праздновать.

А мне вот почему-то не по себе.

Потому первым делом пошел в свою комнату за найденным артефактным блюдцем. Вот именно сейчас захотелось во что бы то ни стало держать его при себе. Не разоружаться, не идти принимать ванну, чтобы отмыться от всех переживаний дня. А наоборот, как можно больше амуниции при себе держать. К чему бы это? Будто бы предчувствие какое-то.

Уселся на кровать, взял в руки блюдце, найденное когда-то в червоточине.

— И где мне тебя носить? — размышлял я вслух.

Из-под полы пиджака вылезла Белка и с любопытством принюхалась, будто на этом блюдце должны быть какие-то лакомства для неё.

— Знаешь, что это? — спросил я, указывая на блюдце, посверкивающее синим светом ауры.

Белка ткнулась мордочкой сначала мне в лицо, потом снова в блюдце, мол, вкусняшки давай. Я почесал её по маленькой головке и повертел блюдце в руках, пытаясь понять, куда бы мне его приспособить. Во внутреннем кармане брюк будет неудобно и топорщиться станет. Решил положить блюдце во внутренний карман пиджака вогнутой стороной к телу. И очень удобно стало, будто пластина нагрудника.

Я отчего-то тут же почувствовал себя беззащитным в простом костюме без брони. Будто мне более привычно носить бронированный нагрудник или кольчугу, а на голове шлем. Может, отголоски старой жизни во мне всплывают, той, о которой я совершенно ничего не помню.

Вновь пронеслись в голове воспоминания, как в меня летит стремительный росчерк божественного клинка. Попытался вспомнить, что же там было, за что меня хотели убить и кто? Но в голове лишь пустота, только виски стало саднить. Ласка