Штурмовик из будущего-4 - Дмитрий Валерьевич Политов

Есть касание! Боковые колеса побежали по земле и Григорий начал аккуратно опускать нос машины. Ага, катимся нормально. Быстрый взгляд по сторонам: нет ли чего постороннего? Все хорошо. Пора тормозить.

Дивин выключил двигатель тотчас, едва только «бостон» остановился.

Все!

Сели!!

Он откинулся в кресле и медленно отпустил штурвал. Пальцы расцеплялись с неохотой, словно намертво прикипели к «баранке». Экспат с изумлением поднес правую руку к глазам. Она мелко дрожала.

— Григорий, ты как там? — окликнул его со своего места в носовой части штурман с явным беспокойством в голосе. — Жив, не ранен?

— Нормально.

— Слава Сталину, а то я уж заволновался. Смотрю, ты наружу не вылезаешь, сидишь, молчишь.

Дивин усмехнулся и кинул короткий взгляд на фотокарточку Верховного, что была закреплена наверху приборной доски. Не то, чтобы он так уж сильно восхищался Сталиным, но все-таки относился с определенным уважением. Тем более, что многие фронтовые летчики тоже устанавливали его фотографию у себя в кабине. Правда, на «американце» в этом смысле постарался механик Шафиев. Принес как-то раз и аккуратно прикрутил портрет вождя. Ну а Григорий не стал возражать.

— Вот так, товарищ Сталин. Живы!

Сбоку донесся шум от подъехавшей машины. Изгвазданный в грязи «додж» с брезентовым верхом. Справа от водителя — экспат на долю секунды приблизил изображение — незнакомый офицер в коричневой кожаной летной куртке. Погон не видно. Но, обычно, никто их на нее и не крепит. Впрочем, нетрудно догадаться, что это, скорее всего инженер полка или кто-то из его подчиненных. Посадку-то запрашивали аварийную, вот и прискакал посмотреть, не нужна ли экстренная помощь гостям. Что ж, пора пообщаться с радушными хозяевами.

— Чего не пьешь, Кощей? — подполковник Мечайкин глядел на экспата с легким прищуром. — Или брезгуешь?

— Ага, — Дивин улыбнулся, почти не разжимая губ. — У вас же обычная водка, а мы все больше к «ликер-шасси» привычные.

Ян Викторович захохотал.

— Вот, паршивец, горазд баки заправлять! Молоток! Нет, если надо, я тебе и ликер прикажу принести? А что, ароматная смесь — с глицеринчиком!

Экспата передернуло. Нет, на безрыбье, как говорится, и рак — рыба, но все эти самопальные «коктейли» лично у него вызывали исключительно изжогу и тошноту. Особенно «Рузвельт» — американский спирт из антиобледенительной системы. Туда его литров шестьдесят закачивали и, время от времени, кто-нибудь из страждущих нет-нет, да и отливал себе втихаря бутылку-другую на пропой души.

Гадость жуткая! Пить можно только зажав пальцами нос — иначе вывернет, настолько вонюч. И эффект от употребления своеобразный: примерно через полчасика глаза становятся красными и норовят выскочить из орбит, а голова перестает соображать начисто. Сидишь дурак дураком и уши холодные. А потом в затылке такая боль начинается, хоть вешайся. И здесь надо в срочном порядке еще грамм пятьдесят этого адского пойла принять. Проверено — отпускает.

— Нет уж, увольте, — решительно отказался Григорий. Вздохнул и взялся за стакан. — За что выпьем?

— А давай за наше будущее сотрудничество? — подполковник хитро усмехнулся. — Будем!

Дивин машинально опрокинул сто грамм в рот, крякнул и потянулся за квашенной капустой, что призывно манила его из глубокой алюминиевой миски, стоящей на столе.

— Хороша капустка! А что за сотрудничество, о чем это вы?

Мечайкин посерьезнел.

— Знаешь, давай-ка мы с тобой на трезвую голову обо всем поговорим. После. Не хочу тебе сегодня голову забивать. Вы и так, можно сказать, с того света вернулись.

Что есть, то есть. Когда экспат вылез из самолета и обошел его, то волосы зашевелились под шлемофоном. Оказывается, тот «мессер» не только успел зацепить их, но и всадил короткую пулеметную очередь в советский бомбардировщик. То-то, помнится, показалось Григорию, что по обшивке, словно молотком простучало. Просто потом все перекрыло скрежетом сминаемой плоскости. А истребитель, оказывается, частично разрушил переднюю часть движка. Снаряд вдребезги разнес два цилиндра. Чудо, что при этом бензиновые трубки не задело. Страшно представить, как полыхнул бы высокооктановый «Б-100», попади он на горячий мотор.

Хотя, что тут гадать? А-20 горит пять минут — плюс-минус, а потом амба. Теоретически можно успеть за это время выпрыгнуть с парашютом и надеяться, что сработает спасжилет. Это когда на воду приземляться будешь. Ну а потом помрешь от переохлаждения по-быстрому. Не мучаясь. Ведь вряд ли кто-то найдет тебя в безбрежном море.

— Савелий, подсыпь-ка мне картошечки, — попросил Дивин стрелка-радиста. — Ох, знатный у вас повар, товарищ подполковник. Закусь получилась что надо! Мировая. Вроде и простенько все, а попробуешь, пожуешь и понимаешь: есть, есть какой-то секретик.

— Это да, — согласно кивнул Мечайкин. — Авдеич наш до войны в «Метрополе» работал. Слыхал про такую гостиницу столичную? Врать не буду, шеф-поваром он, конечно, не был, но и в подмастерьях «подай-принеси» не хаживал. Крепкий мастерюга.

— Да ладно, — удивился Григорий. — Как же он на фронте-то оказался? Ему сам бог велел на «ташкентском фронте» у какого-нибудь генерала кухней заведовать. В тепле и уюте.

— Смотри при нем такое не ляпни, — серьезно сказал комполка, посуровев лицом. — На субординацию наплюет и морду начистит. Сын нашего Авдеича в ополчении без вести сгинул. Еще в сорок первом. А жена ушла с санитарным поездом и погибла под бомбежкой год спустя. Он честно воевал — в пехоте, на передке. Две «Отваги» имеет. И три ранения. После тяжелого эскулапы его списать вчистую собирались, но он настоял, чтобы обратно на фронт отправили. Хотели по возрасту в трофейную команду определить или ездовым, да кто-то из моих «купцов» как-то прознал о его кулинарных навыках, когда в тыл за пополнением для БАО ездил, и сагитировал к нам пойти. Уговорил. Еле-еле, но уговорил. И то, только при условии, что позволят время от времени воздушным стрелком летать. Уже десятка полтора боевых вылетов имеет, я его к Красной Звезде недавно представил.

— Однако!

— То-то. Ладно, давай еще по одной.

— Не, мне хватит! — Дивин решительно накрыл свой стакан ладонью. — Устал. Пойду-ка я, пожалуй, спать. Где, говорите, нас разместили?

— Да тут неподалеку, — откликнулся Мечайкин. — Я с тобой ординарца отправлю, не то до утра искать будешь. А у нас тут, ко всему прочему, кое где от фрицев остались мины-«лягушки». Не все еще обезвредили. Недавно сразу семеро летчиков и штурманов пострадало. Поперлись непроверенной