Штурмовик из будущего-4 - Дмитрий Валерьевич Политов

— Есть такое, — согласился Григорий. — Особенно, когда кто-то за линией фронта на вынужденную садится или с парашютом прыгает.

— Вот, — Шепорцов удовлетворенно улыбнулся. — Кстати, я тебе еще одну новость скажу: Тоносян краем уха слышал, что за этого дохлого морского волка и его лоханку тебе хотят орден Нахимова вручить. Чуть ли не первую степень! Представляешь, сразу первую! Личный приказ командующего Черноморским флотом адмирала Владимирского.

— Нахимова? А что за орден такой — не слышал, — озадаченно поинтересовался Дивин.

— Газеты нужно читать. Внимательно, — наставительно сказал подполковник. — Надо будет замполиту пистон вставить, совсем обленился. Недавно приказ Верховного вышел об учреждении двух новых орденов. Специально для моряков. Ну, «Ушакова» тебе, конечно, никто не дал бы — он за операции стратегического уровня на море полагается. А вот «Нахимов» по статуту вполне подходит. Заслужил.

— Погодите, но мы ведь не морские летчики?

— Ну, кто его знает, как дело повернется, — загадочно улыбнулся комполка. — А покамест радуйся — вполне может так статься, что получишь этот орден одним из первых. Насколько я понимаю, награждения им еще не проводились.

— Ладно, поглядим, — пробормотал экспат. — Не будем раньше времени делить шкуру неубитого медведя. Так что там с заданием, когда вылетать?

И снова несли вперед трудягу-«бостона» два бешено вращающихся серебряных диска, в которые превратились лопасти громадных винтов. Показалось, или движки работают как-то иначе, не так, как обычно? А вдруг механики намудрили при ремонте?

Холодок пробежал по спине экспата. Несколько томительных секунд он напряженно вслушивался. Уф! Показалось! Все в порядке, зря волновался. Черт возьми, вроде не в первый раз уже летит над морем, а все равно нет-нет, но проскользнет паническая мыслишка о том, что можно ухнуть вниз, в морскую пучину, практически без шансов на спасение. Нет, все же не морской он летчик!

— Штурман, ты как там?

— Порядок.

Рутолов был немногословен. Видать, до сих пор дулся на летчика, не мог простить, что тот хотел оставить его на земле. Но Григорий себя виноватым не чувствовал. Да, просил командира полка, чтобы разрешил полет на машине с пулеметной установкой в носовой части — без рабочего отсека штурмана. Ну а на хрена, спрашивается, огород городить, если Рутолов все равно ориентировался в море откровенно слабо? А так хоть дополнительная огневая мощь появлялась. Шесть крупнокалиберных пулеметов — это не шутка. Полосни такой «батареей» по палубе корабля и его экипажу придется ой как несладко.

— Курс?

— Десять градуса влево. Еще два. Так держать!

Торпедоносец шел низко. Высоту Дивин держал в пределах ста пятидесяти метров, не больше. Во-первых, туман по-прежнему стоял густой, непроницаемый для обычного взгляда. Разве что еще небольшой противный дождь над морем добавился. Струи воды бьют по лобовому стеклу, затрудняя обзор. Форменная мряка с молоком, как обозвал такую погоду старшина Горбунов. Забавное выражение. Во-вторых, немецкие истребители, если бы нашелся среди них какой-нибудь отбитый на всю голову смельчак, что взлетел на перехват русского самолета, обычно патрулировали на высотах от полукилометра до километра. И, соответственно, не смогли бы найти и атаковать идущий практически на бреющем «бостон». Снизу не подберешься, стрелять можно издалека, и велика вероятность того, что нарвешься на ответный огонь.

— Развиднелось чуток, — доложил Рутолов.

— Принял.

В самом деле, противный туман немного поредел, дымка рассеялась. Худо-бедно, но теперь Григорий мог наблюдать за морской гладью и без своих способностей.

— Подходим к цели. Кощей, начинай набирать высоту, иначе не найдем фрицев.

— Разберемся, — отозвался недовольно Дивин. — Свою работу выполняй. Мне отсюда удобнее. Савка, усиль наблюдение, не ровен час, «охотники» объявятся.

Ну где же вы, паскуды? Экспат вел машину по ломаному курсу, зигзагами, стараясь расширить зону поиска. По расчетам штурмана, они точно вышли в район, где советские подводные лодки присматривали за вражеским конвоем. Осталась сущая безделица — найти фашистские корабли.

Пять минут…двадцать…сорок…

Монотонное маневрирование начало утомлять. Накатилась тупая обволакивающая сознание сонливость. Чертыхнувшись, Григорий медленно наклонился к штурвалу и, плавно откинувшись назад, нарочно стукнулся затылком о бронезаголовник кресла. Разумеется, несильно. Боль слегка отрезвила, заставила собраться.

И вдруг, впереди появились темные продолговатые силуэты. Один, второй, третий…Семь! Два миноносца, или «сторожевика», хрен их поймешь, пара тральщиков и три транспорта. Ошибки быть не может, слишком уж характерные контуры бортов и обводы массивных палубных надстроек. Идут в кильватерном строю.

— Они, Кощей! — ликующе прокричал Рутолов. — Нашли гадов!

— Атакую самого «жирного», — отрывисто сказал Дивин. — Штурман, наводи.

— Есть! Прими вправо, на пару градусов. О, стоп! Так держать.

Экспат решил бросать торпеду сходу. Некогда было выстраивать хитрые маршруты, немцы, того и гляди, вот-вот опомнятся и встретят вражеский самолет лавиной зенитного огня. А так, пока они ошеломлены внезапным появлением из тумана противника, есть шанс прорваться к лакомой добыче.

— Тысяч на пять-шесть посудина, — задумчиво прикинул Рутолов. Григорий ничего ему не ответил. Не до того было, самолет начало болтать и все внимание пилота сосредоточилось на том, чтобы удержать многотонную махину на боевом курсе. — Почему они не стреляют? А, Кощей, почему не стреляют?

Вот неугомонный!

— Да помолчи ты! Не болтай под руку!

Корабли стремительно приближались, росли в размерах, грозя заполнить все пространство перед низко летящим торпедоносцем. Дивин приблизил картинку и досадливо дернул щекой. Заметили! Побежали, как тараканы, по палубам фигурки в черных бушлатах, занимая свои боевые посты, зашевелились, быстро поворачиваясь в сторону опасности, орудийные стволы зениток.

— Сейчас врежут! — сдавленно предупредил экспат. Он вцепился мертвой хваткой в штурвал и, сам того не замечая, принялся бормотать себе под нос какие-то слова. Спроси его в тот момент, что именно говорил, посмотрел бы, как на сумасшедшего, да и покрыл матом. Поди, сообрази, о чем речь, когда немецкие корабли словно взорвались вспышками пламени от выстрелов, а над волнами потянулись разноцветные трассы. Огненные шары встали перед «бостоном» плотной завесой. Казалось, они не оставили ни одного шанса для торпедоносца, чтобы прорваться и выйти на дистанцию сброса.

Но только не в этот раз! На беду гитлеровцев, в пилотской кабине сейчас находился летчик, который нечеловеческим чутьем предугадывал, куда именно вонзятся смертоносные струи свинца. Легкими касаниями он аккуратно, с ювелирной точностью, отрабатывал штурвалом и самолет, повинуясь его желаниям, то мягко кренился в сторону, то поднимался вверх, или, наоборот, проваливался навстречу бегущим волнам с белыми