Господин следователь 10 - Евгений Васильевич Шалашов

— Вера, так меня дома девчонки ждут, и ужинать без меня не сядут, — попытался я увильнуть, пропуская мимо ушей упрек, что редко бываю в гостях. Ну да, редко, но что поделать, ежели, у меня имеется некий психоз, касающийся ее болезни? А вдруг…?

— Ничего, мы сейчас к ним Степаниду отправим, та передаст, что Иван Александрович задерживается, пошел по важным делам, пусть барышни ужинают без него. А мы тебе сто раз говорили — приходите все вместе, и с Леночкой, и с Аней, будем рады.

Ладно, дождусь господина исправника. Он-то мне тоже нужен, чтобы справку составить. Опять-таки, не сам Абрютин писать станет, а канцелярист.

Вера Львовна пошла давать поручение прислуге, а я продолжал допытываться до ее сестрицы:

— Виктория Львовна, как вы считаете — удастся Ане экстерном экзамены сдать?

— Она-то экзамены сдаст без всяких проблем, — бодро отмахнулась Виктория Львовна. — Другое дело, что у нас в гимназии никто ни разу экстерном не сдавал. Я даже сказать не смогу — возможно ли такое? Канцеляристы, которые на первый чин экзамен сдают, бывает, что и приходят, но там экзамен не сложный — по уровню прогимназии. Нас ведь просят не свирепствовать, да мы и не свирепствуем сильно. Ведь кто идет? Те, кто в канцеляристах не по одному году просидел, службу знают получше, чем выпускники гимназий, а то и университетов. Закон Божий, диктант по русскому языку, да математику. А по истории только и спрашивают — когда Русь крестили, да кто крестил? В каком году первый царь из Романовых на престол вошел, как его звали?

— Бывает, что не сдают? — полюбопытствовал я.

— Бывает, — вздохнула Виктория Львовна. — Вот, был у нас… не стану фамилию называть, канцелярист. Без чина лет двадцать ходил, седой весь, семья, но на нем все его учреждение держалось. Закон Божий, история — прекрасно. Математика — задачки от зубов отлетали. А с русским языком беда. Диктант раз пятнадцать писал! Последние пять раз ему одно и тоже диктовали — страничку о приезде Гринева в Белогорскую крепость. Так он в каждой строчке по две ошибки делал. Мы уж ему говорим — давайте, вы эту страничку наизусть выучите, а он — нет, так нельзя.

— И как?

— Ой, жалко нам старика стало, положили ему текст и сказали — перепишите. Так он все равно с ошибками написал. Подумали, плюнули — зачтем, пусть коллежского регистратора получает.

— Вот это правильно, — кивнул я. — Если дядька практик, то можно ему ошибки по русскому языку и простить. Не знаю, сам-то бы сдал экзамены на первый чин, или нет?

Я-то говорил искренне, но Виктория Львовна улыбнулась — мол, кокетничает кандидат Московского университета. Потом сказала:

— Надо вам к директору зайти, узнать об экстернате. Если хотите — могу я спросить.

— Не нужно, — покачал я головой. — К директору схожу, но надеюсь, что вы меня поддержите, если что.

— Все вас поддержат, — кивнула Виктория Львовна.

Ух, Анька! Я же всегда говорил, что ты коза. Но если экстерном сдавать не запрещено — значит, имеем право.

Старик-служитель, едва ли не грудью встал на защиту учебного заведения от судейского чиновника. Да что там, он встал, раскинув передо мной руки, словно скульптурная композиция.

— Ваше высокоблагородие, что хошь со мной делайте! В тюрьму сажайте, на каторгу отправляйте, а Его превосходительство велел — никаких посторонних мужчин впускать нельзя. Только педагоги, а если родители мужского пола — только с классными дамами. А уж если Чернавсокого — тем более. Запустишь следователя, уволю!

— А за что мне такая немилость?

— Как это, за что? Да с вами сплошное попрание нравов! То гимназистке предложение делаете, то преподавательницу у всех на глазах целуете. Сплошные беды от вас. Сегодня придете, опять что-нибудь отчебучите, а меня снова наградных лишат.

Ишь, старика наградных лишали из-за меня. Бедолага.

Да, у меня к нему еще есть вопрос.

— Скажи-ка любезный, отчего на крышу девчонка полезла, а не ты?

Будь здешний служитель помоложе, поговорил бы с ним по-другому.

— Так ваше высокоблагородие, я даже и подумать не успел, как ваша барышня прибежала, молоток с гвоздями забрала. Я ей — мол, да все сам сделаю, так она только отмахнулась — сама.

Ну, это в духе Аньки. Нужно с ней разговор составить, чтобы не лезла туда, куда лезть не положено.

— А ежели мне по служебной надобности? — поинтересовался я. — Или, допустим, в кабинет к господину директору надо зайти?

— Все равно, ваше высокоблагородие, не пропущу! — затряс головой старик. — Уволят, так на старости лет больше никуда не возьмут, а у меня дочь вдовая, двое внуков на шее.

Отшвыривать в сторону старика некрасиво, а уговаривать — несолидно. Придется старым-добрым способом.

— Скажи-ка, друг мой… — поинтересовался я. — А ты в уборную ходишь?

— Куда? — не понял служитель.

— В уборную, — повторил я, вытаскивая из кармана беленькую бумажку. Сошел бы полтинник, а то и гривенник, но пусть это станет компенсацией за лишение наградных.

— Держи, отлучись в уборную. А я к директору. Хочешь — скажу Фридриху Дементьевичу, что ты бился как лев?

Служитель быстро ухватил бумажку и умчался со своего поста, торопливо пряча деньги куда-то за пазуху. Наверное, боится, что передумаю.

Нет, эту страну погубит коррупция! Это не я сказал, но я к этому делу тоже приложил руку. Увы и ах.

В тутошних кабинетах еще нет предбанников с секретаршами, поэтому я просто постучал в дверь и, дождавшись «даканья», вошел внутрь.

— Здравия желаю, Ваше превосходительство, — почти по-военному поздоровался я с господином директором, памятуя, что штатским генералам подобное обращение всегда приятней. — Разрешите представиться — Чернавский Иван Александрович. Мой визит сугубо частный.

— Здравствуйте, присаживайтесь, — почти радушно поздоровался директор. Посмотрев на меня, сказал: — И представляться не нужно — я вас прекрасно знаю. Наверное вы по поводу Анны Сизневой? Не удивляйтесь, ко мне сегодня заходила Виктория Львовна. Очень рад был услышать, что нашу ученицу приглашает к себе на учебу сам господин Бородин. Это огромная честь для нашей гимназии.

— Совершенно верно, — кивнул я, порадовавшись, что свояченица Василия уже проторила дорожку. Значит, мне будет легче.

— Я уже говорил Виктории Львовне,