Двадцать два несчастья - Данияр Саматович Сугралинов

кроме того, еще ведь не до конца порешал со своими долгами и другими проблемами. И, более того, я прекрасно знал, что идет разбирательство по тем трем пациентам, которые умерли в больнице из-за действий Сергея, так что все это может быть чревато. Вот вызову я их сейчас — а они возьмут и меня заберут.

Но на самом деле, причины моего нежелания были хоть и обоснованными, но не такими уж и важными. Просто я настолько набегался за день, что при мысли о том, что мне придется общаться с полицией по телефону, потом ждать их, и непонятно еще, даст ли это эффект… Короче, махнул рукой. Твое счастье, сосед, что сегодня я с тобой разбираться не хочу.

А вообще, познакомиться с местным участковым, как-то сдружиться не помешает. Но явно не сейчас.

Валера сидел в коробке, забившись в самый уголок, его ушки были прижаты к черепу. Назойливая музыка добивала и его.

— Вот так вот, брат Валера, — печально сказал я.

Спать в таком шуме, конечно, было совершенно невозможно, так что я пошел на кухню. Туда музыка доносилась не напрямую через потолок, поэтому звучала тише. Причем кухня хоть и узкая, и длинная, но, в принципе, места там было достаточно.

Поэтому, прежде чем лечь спать, я вернулся в комнату, снял матрас, отнес его на кухню и положил на пол. Следом отправились подушка и покрывало, которое заменяло мне постель. И, наконец, я забрал коробку с Валерой и пристроил ее там же. А в комнату плотно закрыл дверь.

Музыка все равно была слышна, но уже хотя бы не выбивала барабанные перепонки. Впрочем, пол и стены все равно вибрировали.

— Вот так и переночуем, — сказал я котенку.

Затем сходил в отмытую ванную, одобрительно хмыкнул, прихватил купленное мыло и шампунь, разделся и встал под душ.

Предвкушая, как здорово сейчас постою под горячими струями, я крутанул вентиль и…

— Чтоб тебя! — взревел я, отпрыгивая.

От ледяной воды в зобу дыханье сперло, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Вчера же только была горячая! В общем, вода была только холодной — то ли отключили за неуплату, то ли, если таковой был, но я не видел, бойлер у Сергея не работал.

У меня зуб на зуб не попадал, но я так набегался за эти дни, что тело взопрело и воздуха не озонировало, так что я все-таки обтерся и обмылся, как смог, поставив мировой рекорд по скоростной помывке бренного тела. Правда, делал это, как городская девица в горной речке, с визгом, рычанием и очень-очень быстро, что чести профессору Епиходову, конечно, не делало.

Потом обтирался полотенцем, ощущая, как пробуждается жизнь в теле.

А вообще, это даже хорошо. Завтра прямо с утра начну процедуры закаливания. О-о-очень осторожно.

Хотя бойлер починить (или оплатить коммуналку) обязательно надо.

Затем я вернулся на кухню и лег спать. Ужинать было слишком поздно, да и чувство голода притупилось за дневными и вечерними хлопотами. Сегодня уже лучше перетерплю, а завтра утром плотно позавтракаю.

Ворочаясь на тоненьком и твердом матрасе перед сном, я вспомнил весь свой день и все, что сделал или не сделал. Подвел итоги, так сказать.

Итак, сегодня — мой четвертый день после перерождения, правда, первый можно не считать. Чистыми прошло только трое суток. Это как в отпуске — день заезда и день выезда считаются за один.

Главное — я все больше ощущал себя… собой. В своей шкуре, скажем так. Выражалось это в мелочах, которые и объяснить трудно, но мое сознание все больше приноравливалось к новому телу.

В остальном сегодняшний день стал достаточно продуктивным. Во-первых, у меня теперь отмытая квартира. Хотя это и сделано руками Татьяны, но я с ней еще рассчитаюсь. Главное, что сейчас в квартире чистота, причем чистота чуть ли не стерильная.

Во-вторых, мне удалось раздобыть немного денег, чтобы отдать часть долга Михалычу. Да и часть долга в магазине я сегодня погасил, а заодно нашел сразу две работы. Пусть они и не сильно квалифицированные и низкооплачиваемые, все равно это первый шаг в новую жизнь. Нормальную жизнь.

Кроме того, мне удалось решить вопрос с Валерой: наконец-то проглистогонить его и обработать от лишая. Также я промыл ему глаз. Все это я выполнил. Пусть будет «в-третьих».

Теперь что касается лично меня.

Я сегодня позанимался физически: немного, самую малость. Сделал несколько подходов приседаний, пока ждал клиентку в массажном салоне, много ходил по улице, дышал свежим воздухом, в том числе в парке. В общем, хорошо продвигался во второй пульсовой зоне, самой полезной для базовой выносливости. Это зона активности, при которой ты можешь без затруднений разговаривать. Умеренная нагрузка во второй пульсовой зоне улучшает работу митохондрий, наших клеточных «электростанций», которые вырабатывают энергию. Такая тренировка повышает способность организма использовать жир как топливо, снижает воспаление и укрепляет сердечно-сосудистую систему без лишнего стресса. Этому меня один знакомый профессор на конференции в Вене научил: в кулуарах мы с ним разговорились, и он оказался ярым последователем теории эффективности именно умеренных нагрузок.

Это все плюс. Минус: кроме завтрака с маминым (поймал себя на мысли, что подумал о маме Сергея именно так) творогом, толком ничего не ел.

Чтобы успокоить себя, распланировал, что приготовлю на завтра.

На завтрак снова творог, он даст долгое насыщение и стабилизирует уровень сахара. Закинусь горстью грецких орехов и ломтиком сыра, а заодно, может, съем помидор и пару вареных яиц: ликопин, как мощный антиоксидант, важен для здоровья сосудов, плюс неплохо усилю белковую часть завтрака. Ну и запью все… я сглотнул слюну… чашкой черного кофе без сахара, который повышает чувствительность к инсулину. Этому телу очень важно наладить инсулинорезистентность, это снимет массу проблем. Вообще, сейчас кофе сильно реабилитировали, доказав, что, его умеренное потребление связано с более низкой общей смертностью.

Так, на обед… Ну, тут нужно доедать мамин борщ, а на ужин…

С мысли сбило жалобное мяуканье, раздавшееся из коробки у батареи. Валера явно требовал внимания.

Я поднялся с матраса и заглянул в коробку. Котенок сидел, упершись мордочкой в пластиковый конус, который Танюха притаранила от кошатницы Марины Козляткиной. Выглядел он комично и немного жалко.

— Что, неудобно тебе? — спросил я, присаживаясь рядом. — Ничего, потерпи. Это для твоей же пользы.

Котенок снова мяукнул, но уже тише. Я осторожно погладил его по спинке, стараясь не задеть обработанные мазью участки с лишаем.

— Живучий ты, — пробормотал я. — Упорный. Прям есть мне