Кайа.История про одолженную жизнь - Александр Алексеевич Иванов

Подписи не было. Короткое послание написано не от руки, обычная распечатка. А значит, и определить отправителя по почерку не представляется возможным. Впрочем, невозможно точно определить и то, кому конкретно предназначено это письмо. Обезличенное и бесполое (в том смысле, что адресатом может быть как мужчина, так и женщина).

– Два варианта вижу я… – глядя на бумагу, скосплеил мастера Йоду, а затем продолжил размышлять, но уже строго про себя. – Или это некая провокация со стороны названой сестренки и ее мамашки, которых не мог не насторожить мой внезапный вечерний визит в царскую опочивальню. Или же прямой приказ Государя, а значит, Кристину и ее богатенькую иностранную подельницу в скором времени будут брать на «горячем» за самые мягкие и лучшие части. Лично мне кажется, что второй вариант гораздо вероятнее.

Существуют, конечно, и другие варианты для грядущего переполоха, вплоть до убийства принцесс, но…

– А ты что думаешь, монетка? – вслух спросил я, достав из сумки монету Розы. – Решка – первый вариант, а орел – второй.

Его величество случай оказался со мной вполне согласен, ибо выпал орел. Значит, Государь.

Твоя обязанность… Тебе необходимо… – вспомнились мне слова из письма.

Удивительно ли это? Вовсе нет. После того как я сдал царю его любовницу, мой «коготок» и «увяз». В общем, подобное развитие событий было вполне предсказуемым. Предателя не просят, ему попросту отдают распоряжения. Не «пропасть» птичке, то бишь мне, теперь будет задачкой со звездочкой. Впрочем, здесь у меня они все такие.

Было бы глупо думать, что, повелев мне никогда более уже не касаться «этой темы», Государь не будет ее касаться сам. Еще глупее было бы надеяться, что он позволит мне «соскочить». Тем более что царь сам определил меня в прихвостни Кристины, а значит, ему оно зачем-то понадобилось, даже если любовница просила об этом.

Но в то же время он велел мне быть подле своих дочерей. Причем быть вооруженным (хотя револьвер мне пока еще не вернули).

Все это, разумеется, лишь многомерная «игра», в которой участвует и царская Семья, и я, и моя Семья в общем, и многие-многие другие. Причем в этой игре я царю (равно как и многим прочим «игрокам») одномоментно и союзник, и противник. И конечно же, ничто не прекратится с изобличением царской любовницы. Это не цель «игры». Это всего лишь «игровой» эпизод. Один из…

Права была галлюцинация, я лишь «фигурка на доске». Все еще. Одна из… И пока совсем не факт, что я когда-нибудь сумею стать настоящим «игроком», но…

Однажды я непременно стану им. Вселенная не оставляет мне иного выбора. И я приложу все силы, чтобы это случилось в этот раз.

Глава 144

Санкт-Петербург, отель Manchester (принадлежит Азиатской Торговой Компании), тем же вечером.

Выйдя из фойе отеля в сопровождении Джека, своего троюродного кузена…

– миз Сью, добрый вечер! Выглядите потрясающе! Мистер Сью…

– Добрый вечер. Благодарю вас.

…Мэри не торопясь прошла к поданному вэну.

– Все ли готово к нашей сегодняшней рукотворной драме? – скосив взгляд на кузена, поинтересовалась она, когда авто тронулось с места.

У нее все еще оставались определенные сомнения…пусть и мизерные, но все же…в том, что Джек не попытается в последний момент «отстрелиться», «слив» известную ему информацию в посольство (впрочем, и к подобному варианту развития событий она готова). В конце концов, он все еще слишком офицер Флота Ее величества, пусть и в отставке, а предстоящее ему – совсем не дело чести, но…

– Да. – после некоторой заминки ответил тот.

– Тебе нравится этот город? – спросила Мэри, разглядывая в окно вечерний Петербург.

– Да. За исключением климата, пожалуй. Но Петербург слишком хорош, чтобы оставаться в руках у Иванов.

Мери кивнула, соглашаясь.

– Как и Екатерининск (Мурманск – прим. автора*), и Хасан. Не говоря уже о Константинополе. – произнесла она, а затем спросила о другом. – Скольких в итоге удалось собрать?

Разумеется, она была полностью в курсе всего, что касается предстоящего дела. В конце концов, доверяй, но проверяй, как говорится. Однако, поставив Джека во главе этой деликатнейшей и опаснейшей акции, она делала вид, будто бы все подробности известны лишь ему одному. Игра, разумеется, ибо кузен будет дураком, если и впрямь поверит в это, а он… Он практически гений, и с его уходом Флот лишился крайне толкового офицера. А вот она приобрела.

– Почти всю «труппу». За исключением двоих, которые выбыли…по естественным причинам, но им нашлась замена. А вот с доставкой «скрипок» для них едва не приключился конфуз…сейчас в России черт-те что творится, ты же знаешь…однако проблема успешно разрешилась.

– Чудесно.

В связи с безумными событиями, произошедшими в России за последнее время, Мэри всерьез опасалась того, что боевая группа, заброшенная «руками» японской разведки под видом китайских беженцев, будет раскрыта контрразведкой русских.

К счастью, кажется, обошлось. – подумала она. – Все идет согласно сценарию, как обычно.

– Осталось ли хоть что-нибудь, что сможет потом прямо указать на нас? – поинтересовалась Мэри, взглянув на собеседника.

Их автомобиль являл собой прелюбопытнейший образчик спецтехники. И, будучи в этом промозглом и мрачном северном городе…

А мне вот он совершенно не нравится. – подумала Мэри.

…только в его салоне они могли свободно вести разговоры на любые темы, не боясь быть подслушанными.

– Говорят, что прошлой ночью в доме у Хироси Такамуры приключился большой пожар. Вроде бы проводка оказалась неисправна. Он угорел вместе со всеми своими домочадцами. Трагедия, конечно.

Мэри издала хмыкающий звук, вновь покосившись на кузена. Он, как и большинство флотских, – отъявленный расист. Естественно, жизни «желтых» стоят для него меньше, чем ничего. Впрочем, за это она его не осуждает.

А Хироси…полковник Такамура – глава одного из отделов японской разведки на «китайском» направлении. Настоящий психопат и садист, однако звонкую монету очень…теперь уже любил, и за длительное время «плодотворного сотрудничества» сделал для Компании весьма немало (очень многое на самом деле, его услуги трудно переоценить). На возмездной основе, само собой. Полезен, был. Но время разбрасывать камни, и время их собирать, ничего не поделаешь.

И все-таки, расстраиваться из-за его кончины я не стану. – с немалым омерзением подумала она,