Великая река - Токацин

– сытые или голодные, они все вернулись в ночные укрытия. С тоскливыми воплями кружили над деревьями стервятники – полуобглоданная туша алайги манила их, но Нингорс не подпускал к ней никого, и крылатые падальщики не решались спуститься.

Увидев алое небо, Алгана оторвался от еды и принялся языком и лапами счищать с себя кровь. Покончив с этим, он выпрямился и, приподняв крылья, повернулся к заходящему солнцу и завыл. Стервятники с воплями взметнулись над лесом, стук колёс на далёкой дороге затих – и зазвучал снова, но гораздо громче. Кто-то спешил.

- Нингорс, что ты? Тебе больно? – испугалась Кесса. Ей было не по себе от этого воя – тоска сжимала сердце.

- Солнце уходит, - отозвался хеск, не сводя глаз с пылающей кромки на горизонте, и снова завыл. Когда алый шар скрылся из виду, он сложил крылья, окинул подозрительным взглядом потемневшую поляну и подошёл к дымящейся яме.

- Долго ещё? – ткнул он лапой в груду веток и сочащийся из-под них дым.

- Всю ночь… и ещё один день, - вздохнула Кесса. – С рыбой получалось быстрее. Никогда не видела таких больших кусков мяса!

- Голодно у вас там, - проворчал хеск. Пошевелив лапой ветки, заготовленные для костра, он отмерил несколько шагов в сторону и вскинул руки, очерчивая круг. По земле, выгибаясь кольцом, пробежала полоса синевато-белесого сияния. Кесса замигала и отвела взгляд – глаза слезились.

- Из круга не выходи, - сказал Нингорс и подобрал одну из веток. Он бросил её на угасающую линию – и она взорвалась ярким светом. Ветка треснула пополам, стремительно выгорая, но огня не было – только чернела и потрескивала кора. Кесса присвистнула.

- Это Магия Лучей? И алайга… и огненный круг на болотах? Вот это колдовство! Хотела бы я так научиться…

- Кто мешает? – шевельнул усами хеск, устраиваясь на примятой траве. Кесса расстелила рядом спальный кокон.

- Нингорс, у тебя на крыльях кровь осталась, - напомнила она, потрогав тёплую перепонку. – У нас не знают такой магии, даже Эмма только слышала о ней – и всё. Научи меня!

Её разбудил галдёж стервятников, и она вскочила, сбросив с себя крыло Нингорса. Вокруг остова алайги собралась стая пернатых ящеров, они облепили кости, соскребая с них остатки мяса. Между ними пытались втиснуться крылатые падальщики, но им уже не хватало ни еды, ни места. Один из них неосторожно подлетел слишком близко, и теперь харайга, придавив его лапой, заедала падаль свежим мясом. Стервятник ещё кричал и вырывался, и Кесса шагнула к нему, но Нингорс махнул крылом, отбросив её в центр невидимого круга. С сердитым рычанием он поднялся сам, и ящеры кинулись в кусты. Остов алайги – хребет с торчащими рёбрами, весь в царапинах от мелких острых зубов – остался лежать, но костей в нём убавилось. Их растащили по зарослям, и оттуда ещё слышен был хруст и скрежет - харайги доедали остатки.

- Ох ты! Они, верно, всю ночь жевали, - покачала головой Кесса и заглянула в коптильную яму. Туда, к счастью, никто не добрался. Из затвердевшего мяса уже ничего не вытекало, и Речница решилась съесть кусочек, обмакнув его в пряный ун. Нингорс подошёл, понюхал тёмную полосу и ухмыльнулся во все клыки.

- Пахнет, как на Семпаль, - заметил он. – Что, вы всегда так возитесь с едой? Так подохнешь раньше, чем наешься!

- Да ну! – отмахнулась Кесса. – Обычно еда делается быстрее. Хочешь мяса?

- Ешь, детёныш, - качнул головой Нингорс. – Надеюсь, ты не оголодаешь до следующей охоты. Здесь, в Венгэтэйе, мало где можно так запросто завалить алайгу. Жители…

Он сердито фыркнул и подошёл к обглоданному скелету. Перевернул его, нехотя сунул морду между рёбер, облизал кости и бросил остов в кусты. Там обрадованно заскрипели.

…Ребристые стволы хвощей поблескивали на солнце, как россыпь битого стекла. Свет сквозь редкие чешуйчатые ветви лился беспрепятственно. Над поляной в потоках прозрачного пара носились стремительные микрины, помахивали маленькими плавниками фамсы. Из кустов доносилось деловитое фырканье, изредка прерываемое недовольным визгом, - едва солнце поднялось высоко, к скелету, оставленному Нингорсом, пришли хурги, и ящеры разбежались. Кто-то из них и сейчас выглядывал из-за дерева, вынюхивая новую добычу.

Нингорс растянулся посреди поляны, раскинув в разные стороны крылья и лапы, и щурился на солнце полуприкрытым глазом. Кесса сидела на его груди и старательно расчёсывала рыжий мех. Мягкий пух клочьями оставался на гребне, и Речница опасалась, что Алгана останется лысым.

- Нингорс, твоей шерсти скоро хватит на подушку, - хмыкнула она, покачав на ладони лёгкий меховой ком. Алгана приоткрыл глаз и лениво усмехнулся.

- Шею почеши, - попросил он, запрокинув голову.

Вдалеке вновь загрохотали колёса. Это была большая повозка со множеством осей, она ехала медленно, шумно извергая дым. Нингорс, почуяв отдалённый запах гари, фыркнул и повернул голову набок.

- Большая дорога. Наверное, город рядом, - подумала вслух Кесса. – Если утром полетим, к вечеру доберёмся?

Нингорс мигнул.

- На кой тебе город? Нечего там делать, - проворчал он, ссаживая Кессу на траву и отряхиваясь от волокон мха. Теперь мигнула Речница.

- Как же, Нингорс? Там горячие купальни, мягкие постели… и всякая еда – не только сырые алайги!

- И много острых штуковин с рукоятями и древками, - чёрная грива Алгана встала дыбом. – Нас там очень ждут!

- Почему?! Мы – мирные путники, никому не сделали плохого, - Кесса растерянно посмотрела на хеска. – Ты думаешь… они запомнили тебя, когда ты спускался в Скейнат? Ты был тогда в Волне? Река моя Праматерь…

- Оставь богов в покое, - оскалился Нингорс. – Не такое дело, чтобы трепать их имена! Меня помнят, Шинн. Таких, как я, тут немного. И я не успею сказать им, что избавился от Агаля.

- Я скажу, - пообещала Кесса. – Я знаю, что ты в своём уме. И когда был не в своём – ты никого не убивал. Я поговорю со стражей, и тебя пустят в город и примут как гостя.

Нингорс смерил её недоверчивым взглядом, фыркнул и направился к светлому пятну среди тёмных папоротников. Там лежала забытая упряжь. Алгана подобрал её, повертел в руках и недовольно рявкнул.

- Верёвки подъела гниль, - он с досадой бросил упряжь на груду веток. – Тут везде вода!

- Они выдержат, пока мы летим к городу? – спросила Кесса, разглядывая истрёпанные