Нелегальный экзорцист - Григорий Константинович Шаргородский

удивление мало. Не сравнить с той девкой, которая пришла устраиваться помощницей в библиотеку. В его духе имелись тёмные пятна ярости, алые всполохи злобы, тёмно-синие, покрытые пеплом застарелые очаги душевной боли, но гнили не было.

– Я увидел его дух.

– Он что, бесноватый? – удивлённо спросил Трофим Савватеевич. – Разве колдуны бывают бесноватыми?

– Нет, он не одержимый. Я увидел ауру.

– Чего?

– Его собственный человечий дух, астральное тело.

Похоже, мои собеседники немного растерялись. Оба несколько секунд тупо смотрели на меня, переваривая явно новые для них термины.

– И мой ты тоже тогда увидел, – не спрашивая, а утверждая, сказал Рвач, так что отпираться было бессмысленно:

– Да.

– И что именно увидел?

– Вашего духа-напарника связали в вашем собственном духе. Он пытается вырваться, но безуспешно. Но судя по оторванной голове, всё же как-то помогает.

От моего собеседника снова дохнуло яростью, и послышался скрип зубов. Он некоторое время размышлял, а затем, сузив в глаза, спросил:

– Что тебе нужно в ските?

– Отец Никодим вам уже всё рассказал. Мы хотим вызволить пленника.

– Не морочь мне голову, Стёпа, вам от него что-то нужно. Что именно?

Я и так наговорил слишком много и сейчас пытался найти обходные пути. Даже прикрыл глаза, чтобы вид этого немного пугающего меня человека не мешал думать. Затем снова открыл их и, стараясь смотреть прямо и уверенно, сказал:

– Помните, отец Никодим говорил, что мы можем быть вам полезны?

– Да, но он не сказал, как именно.

– Если мы получим искомое, есть шанс, что общими усилиями сможем изгнать из человека вселившийся в него дух.

– Зачем? С этим вроде справляются бесогоны.

– Значит, справляются плохо, если меня послали в такую даль, да ещё и с человеком, который норовит продать меня какому-то Рекину. Кстати, это что, какое-то прозвище? – задал я пусть и немного неуместный, но зудевший вопрос.

– Акула по-польски, – как-то автоматически ответил Трофим Савватеевич и, встрепенувшись, спросил: – Говоришь, что сможешь убрать это из меня?

Чтобы было понятнее, он ткнул себя кулаком в грудь.

– Там очень сложный ритуал, и не факт, что получится, но всё может быть, – попытался я напустить тумана, чтобы он не осознал мою уникальность, и тут же постарался увести разговор немного в сторону: – А зачем оно вам? Вы же потеряете свою силу.

– У всего есть цена, малёк, – как-то печально и в то же время зло ответил Рвач. – Ты даже не представляешь, чем мне приходится платить за эту силу. Что же, я тебя услышал. Дальше делаем, как задумали, но не дай бог ты меня обманул хоть в чём-то, пожалеешь, что не остался здесь, на цепи у Рекина.

На это я лишь пожал плечами, не бить же себя кулаком в грудь, уверяя, что сказал всё как на духу. Тем более что это не так.

Глава 8

Утром мы продолжили своё путешествие. Теперь уже никто не таился, и на небольшой парусно-гребной пароход все трое взошли одной компанией. Когда отчалили, я перешёл на корму и с тревогой посмотрел на берег. Если раньше успокаивал себя мыслью, что на суше Воруха как-то найдёт меня, то в море могут быть проблемы. Сорока не чайка и плавать не умеет. Если, отбывая из Крачая, я не хотел её компании, то теперь смотрел на небо с тревогой. Когда здания порта стали совсем маленькими и почти скрылись за утренней дымкой, я всё же различил небольшую точку, которая постепенно увеличивалась, и с облегчением вздохнул, когда понял, что это сорока.

Воруха догнала пароход, уселась на фальшборт и недовольно застрекотала. Сам не знаю почему, но ощутил изрядное облегчение. После того тяжёлого разговора отношение к спутникам стало насторожённым, а вот Воруха воспринималась в доску своей. Даже попытался погладить её, на что строптивая птица, быстро перебирая лапками, отодвинулась подальше. Склонив голову набок, она словно спросила – чего это с тобой, болезный?

На это я лишь по-доброму улыбнулся. Появление на корабле нового пассажира если кого-то и заинтересовало, то вопросы оставили при себе. Даже Трофим Савватеевич с Колей промолчали, а четверо человек команды вообще, казалось, не интересовались ничем, кроме своих прямых обязанностей.

В море мы провели почти три дня. Поначалу я развлекал себя чтением, но книг было слишком мало. А затем наконец-то вспомнил, что если мы всё же добудем нож, то сразу придётся взяться за дело, так что дополнительная тренировка точно не помешает. Поговорив с Трофимом Савватеевичем, я получил разрешение обустроиться в канатной кладовке на носу корабля – подальше от кормовой рубки. Не знаю, как воспринимали мои тренировки остальные, но Воруха наблюдала с интересом. Птица, несмотря на показную независимость и даже враждебность, старалась находиться либо рядом со мной, либо, полетав вокруг корабля, усаживалась на верхушку мачты.

Я так увлёкся процессом тренировки, что отрывался только на короткий сон и обед, который приходилось делить с наглой Ворухой. Эта зараза напрочь отказывалась от каши или хлеба, норовя украсть у меня и без того скудную порцию мяса. Изматывая себя практически непрерывным трансом, я словно перестал воспринимать реальную часть этого мира, всё дальше продвигаясь по пути шаманства, если это можно так называть. В основном старался высовываться из себя без помощи зелья, на голой воле и силе вибраций, но получалось так себе. На второй день отважился на более смелый эксперимент. Хорошенько отхлебнул из фляжки, минут десять расшатывал дух и попробовал выйти из себя. Получилось не то чтобы легко, но и не так тяжело, как боялся. И всё же окончательно отделить свой дух от тела я не решился, особенно вспоминая, как сильно этого хотел шаман. Если подумать, то можно предположить, что, теряя контакт с телом, дух становится особо уязвимым. К тому же теплилась надежда, что для процесса экзорцизма хватит и частичного выдвижения.

Вне себя старался побыть как можно дольше и, когда возвращался, ощутил даже некоторый дискомфорт. Ощущение такое, будто отлежал всё тело, но оно быстро проходило, особенно когда выбирался на палубу подышать свежим морским воздухом. Даже поздней весной Балтийское море не выглядело приветливым, но всё равно своё строгое, немного враждебное очарование в нём было.

Я с наслаждением вдыхал наполненный солоноватой влагой воздух и чувствовал себя так, словно очнулся от какого-то дурного сна.

– Да уж, перетренировался.

Рядом на фальшборт присела слетевшая с мачты Воруха и застрекотала, словно подтверждая мои слова. Ещё минут через десять к нам подошёл Коля. Парень всё-таки не выдержал и поинтересовался:

– Стёпа, а что ты там такое творишь? Прям жутью какой-то шибает. Неужели колдуешь?

– Нет, Резвой, я подобной гадостью не занимаюсь. Шаманю маленько.

– Шаманишь? – искренне,