Кости мотылька. Книга 7. Глаза падших - allig_eri

Зашатавшись, я тяжело прислонился к каменной стене. Даника выскользнула из моих рук, осела на землю и свернулась калачиком возле моих ног. Окровавленные волосы скрыли её лицо.

Ариана нервно рассмеялась. По её телу будто бы прошла волна.

— Я его убила, — простонала девушка. — Я убила Логвуда. Кто отнял у него жизнь? Какая-то девица, даже не состоящая в армии. Вот кто! Ох, Оксинта, смилуйся над моей душой…

Отлепившись от стены, я обхватил Ариану и крепко обнял. Лук со стуком упал на каменные плиты. Я почувствовал, как девушка обмякла в моих объятиях, словно кости у неё вдруг превратились в желе, будто долгие века входили в неё с каждым судорожным вздохом.

Секунду удерживая её, я отошёл, но не успел сказать и слова, как рядом возник Чибато Ноното. Его мускулистая чёрная рука подхватила Ариану за шиворот и вздёрнула на ноги.

— Ещё до заката, девчонка, — проревел он, — весь гарнизон Магбура, вся оставшаяся армия Нанва, будет повторять твоё имя. — Эти слова потрясли её. — Как молитву, Ариана, как Троицей деланную молитву.

Зажмурившись, я помотал головой. Какой странный день… похоже сегодня мне суждено обнимать сломленных и потрясённых.

Но кто обнимет меня?

Открыв глаза, я поднял голову и посмотрел на Гуннара. Губы архонта Магбура шевелились, словно он пытался попросить прощения. На тонком, умащённом маслами лице Гуннара отражалось изумление, а в устремлённом на меня взгляде плескался животный страх.

У кургана армия Кердгара Дэйтуса зашевелилась, задрожала, как тростник в бурном потоке, пришла в беспокойное, бессмысленное движение. Бой закончился, и настала расплата. Зазвучали голоса, бессловесные крики, но их было слишком мало, чтобы разорвать чудовищное молчание, которое набирало силу.

Вóроны исчезли, перекрещённые брусья были пусты, окровавленными древками они возвышались над толпой.

Над головами начало умирать небо.

Я снова посмотрел на Гуннара. Архонт Магбура словно вжался в тень Тулона. Он покачал головой, будто отказывался верить в этот день.

Трижды преданный комендант…

Да, архонт, Логвуд мёртв. Все они мертвы.

* * *

Когда солнце зашло, воины Кердгара Дэйтуса начали праздновать «Падение Логвуда». Звуки торжества доносились за стены Магбура и наполняли воздух холодом, который не имел ничего общего со снежной ночью.

У западных ворот города раскинулась широкая площадь, где обычно собирались торговые караваны. Теперь там теснились беженцы. Расселят их потом, прежде всего нужно было обеспечить людей водой, пищей и оказать медицинскую помощь.

Чибато Ноното поручил исполнение этих заданий своим людям, и солдаты гарнизона трудились без устали, выказывая удивительное сочувствие, будто только так могли ответить на триумф врага за стенами. Логвуд, Чёрные Полосы, Дикие Гуси, Серые Ворóны и солдаты Первой отдали жизни за тех, кому сейчас помогали стражники. Добросердечие никогда не было таким искренним.

Но воздух был наполнен другими тревогами.

Последняя жертва оказалась ненужной. Людей могли спасти, если бы только не трусость того, кто командует Магбуром. Войска, находящиеся за стенами, столкнулись с дилеммой: необходимостью спасти товарищей, и строгой дисциплиной с обязанностью исполнять приказы вышестоящих. И этот конфликт выбил почву из-под ног десяти тысяч живых, деятельных и отлично подготовленных воинов.

Под эти мысли я бесцельно бродил внизу, по площади, среди толпы. Лучше уж ненавидеть Гуннара, чем вспоминать погибших друзей и товарищей.

Хотел было навестить Силану, но столкнулся с плачущей Кейной, нянчащей Джаргаса. Сквозь слёзы женщина рассказала, что Плейфан сейчас на собрании знати, с другими архонтами и аристократами.

Я не нашёл, что сказать Кейне, оставив её переживать своё горе в одиночестве. Ей, как и мне, было кого оплакивать. Но винить Маутнера я не мог. Он отдал свою жизнь, чтобы спасти в том числе и свою любовницу.

Поэтому оставалось лишь идти по холодной площади, толкаясь среди беженцев. Передо мной то и дело возникали фигуры, смазанные лица, звучало бессмысленное бормотание, слова, которые, как каждый из них надеялся, смогут меня утешить. Несколько выживших представителей Серых Ворóн, которые оказались в колонне, забрали к себе Данику и Галентоса и теперь защищали их так ожесточённо, что никому бы и в голову не пришло с ними спорить. Многих беженцев вернули буквально с порога смерти, в каждом чувствовалось звериное упорство — наслаждение в горящих глазах и оскаленных зубах. За тех, чья плоть не смогла вынести последнего участка пути — и, возможно, самого избавления, — боролись с твёрдой решимостью отчаяния. Смерти приходилось тянуться за этими слабеющими душами, тянуться, хватать и через силу тащить в небытие, ибо целители использовали все свои умения, чтобы ей помешать.

С трудом мне удалось отыскать собственное небытие глубоко внутри и теперь я совершенно не желал покидать его бесчувственные объятия. В них боль могла лишь едва заметно саднить где-то на границе сознания, и даже эти границы отодвигались всё дальше и дальше.

Иногда смысл слов просачивался внутрь: офицеры и солдаты сообщали подробности — о размещении беженцев, о погибших или выздоровевших, о конфликтах, о перемещениях и прочих вещах, которые, по их мнению, мне следовало узнать. Всё-таки формально я всё ещё был тем, кто нёс ответственность за сохранение этих людей.

Последний приказ Логвуда…

Осторожные выражения были излишни, информация поглощалась без всякого чувства. Слова уже не могли причинить мне боль.

Можно сказать, я находился в каком-то трансе, до тех пор, пока рядом не оказалась Анселма.

— Дерьмово выглядишь, брат, — перехватила она меня за плечи, толкнув в безлюдный переулок, на грязном покатом льду которого был набросан мусор.

— Сестра, — слабо усмехнулся я. — Забавно, что мы наконец-то можем говорить открыто. Уже плевать на тайны.

— Ну, кричать об этом я бы всё равно поостереглась, — хмыкнула она. — Во всяком случае на твоём месте.

— Ты не захочешь на нём оказаться. Я, впрочем, тоже не хотел.

— Знакомые слова. Ты говорил их ещё при нашей первой встрече, будучи в составе подкрепления, идущего на усиление имперским легионам.

— И правда, — поводил я плечами. — Казалось, совсем недавно, а по факту…

Девушка вздохнула.

— Держись, Кирин. Ты уже показал, что являешься сильным человеком. Ты не сломался ранее, не сломаешься и сейчас. Люди умирают. Все. В любой ситуации. Вне зависимости от обстоятельств. Иногда по глупости, как сейчас. Иногда эпично и пафосно, как Логвуд. Ты и сам… Хорес, да и сам скоро ноги протянешь — считай, что встретишься со всеми на том свете.

— Мило, — приподнял я бровь. Улыбка против воли