Перелетная птица-3 - Сергей Юрьевич Ежов

Александр, ядом контактного действия… Вероятность невеликая, но она есть.Вокруг он стал смотреть внимательнее, и благодаря этому заметил заинтересованные, полные непонятного ожидания, взгляды трёх, судя по одежде и отношению окружающих, весьма высокородных дам. Угрозы с их стороны Александр совершенно не опасался уже потому, что Шолто едва не вывернуло от взгляда: «Самки! Мерзкие похотливые самки».

И сразу возникла мысль: чем же таким отвратительным было сопряжено общение юного Шолто с женским полом, что он воспылал самым неподдельным отвращением? В сущности, в жизни Александра было кое–что, способное отвратить его от женского пола. Первая учительница, кстати довольно безобразная баба предпенсионного возраста, всё тёрлась вокруг него, оставляла на какие-то дурацкие дополнительные занятия… И воняло от неё премерзко. Нет, рукам она волю не давала — упаси боже! — за такое в советское время лепили и по пять и по семь лет усиленного режима. Разве что в советское время всё делалось тишком, и о сути тех или иных происшествий знали лишь те, кому это положено, да и они давали подписку о неразглашении.

Когда Александр перешел из младших классов в среднюю школу, первая учительница весь четвёртый класс отлавливала его в коридорах школы и настойчиво предлагала помощь в учёбе. Наконец, слава всем богам, завуч сделала замечание безумной бабе и лавстори прекратилась. И надо сказать, что никто на историю не обратил внимания: ну кому придёт в голову следить за отношениями второклассника и сорокалетней тётки? В числе прочих на эти отношения не обратила и мать Александра: что бы там ни врали про материнскую любовь и внимание, чаще всего это всего лишь пустые слова.

Много лет спустя Александр расстался с очень хорошей, умной, доброй и вообще необыкновенно приятной женщиной — от неё пахло как от Барбары Петровны. Вернее так: женщина была необычайно чистоплотна, но в определённые моменты появлялись нотки запахов, воскрешающих память о младшей, трижды проклятой школе.

Видимо нечто подобное случилось с Шолто Тавишем, разве что завершилось не так легко и не так быстро. Педерастия как полноценное отклонение вообще-то довольно редка. Чаще, как в случае с Шолто, это результат несчастливого стечения обстоятельств и педагогической запущенности. Или наоборот — целенаправленного воспитания. Александр вспомнил, как за бутылкой (и и далеко не единственной) его приятель, крупный предприниматель вхожий в высокие этажи власти, внезапно пустился в откровенности. Оказывается его родители, включив немалые связи и потратив серьёзные деньги пристроили любимое чадо в престижную закрытую школу на Восточном побережье США. Главной фишкой школы было «традиционное английское воспитание», включая пресловутую «жёсткую верхнюю губу». Об уровне заведения достаточно сказать, что из этих стен вышло пять вице-президентов СШР и два десятка федеральных министров. Одно не понравилось новому ученику: не афишируемые нравы, царящие в этом заведении от директорского кабинета до домиков охраны и технического персонала.

— Как же ты выжил среди этого ужаса и как сам не стал педерастом? — удивился тогда Александр.

— Меня спасла ненависть. Не моя ненависть, а ко мне. Меня там все ненавидели и боялись. Я ведь русский. Не жид, не хохол, не нацмен из Европы, не полукровка, а настоящий русский, прямой продолжатель линии русских и татар. В России на это не обращали внимания, а в Америке видели, что я потомок опричников царя Ивана и нукеров Чингисхана. Словом, настоящий русский. Сибиряк! Это не только видели, но и говорили. Знаешь, сколько раз они хотели меня убить? За семь лет было не меньше двух десятков покушений, но как видишь, я жив. В этом смысле школа пошла мне на пользу. Ну и в том смысле, что я для них стал своим. Не знаю, как это объяснить: человек одного круга, одного уровня, свой хоть и враг. В России, слава богам, нет такого. У нас не лучше и не хуже, просто всё по-другому.

— Любопытно, твои связи используются? Впрочем, прости за дурацкий вопрос.

— Ничего. Каждый имеет право на дурацкое любопытство.

Тревожное ощущение подстерегающей засады так и не отпустило Александра весь день. Мероприятия, следуя пунктам заранее утверждённого сценария, катились одно за другим, и казалось не было рядом ничего опасного. Шолто Тавиш неустанно сканировал каждый квадратный дюйм окружающего пространства, но тщетно. Три дамы, отмеченные как потенциально опасные ещё в самом начале, не стремились атаковать, впрочем, в их эволюциях вокруг Александра чувствовалась некоторая согласованность.

Только за поздним (не для светского раута, а для рабочего дня инженера) ужином с Александра вдруг схлынула вся подозрительность и тревога. Шолто Тавиш вдруг заявил, что всё чудесно, и он отправляется отдыхать. А сам Александр, на волне облегчения потерял всякую осторожность, и вовсю танцевал с какими-то красотками, в том числе и с троицей, ещё недавно казавшейся подозрительной.

Более того: непонятно как он оказался на эстраде, где в сопровождении маленького оркестра исполнил три песенки из своего прошлого: «Хромой король», «Люблю я макароны» и «Как хорошо быть генералом». Все песенки были отлично приняты публикой. Смеялись и аплодировали даже кайзер с братом и величественные дамы, надо полагать их супруги. Попросили Александра прочитать скетч, и он выдал монолог про сибирского мужика, который после бани вышел подышать на берег речки. Успех был оглушительный.

А вот утром, едва открылись глаза, и Александр оторвал голову от подушки, пришло понимание внезапной лёгкости восприятия бытия и утери подозрительности. Всё просто и очевидно: на бескрайней кровати в прихотливом беспорядке валялись подушки, смятые простыни, какие-то затейливые приспособления, как будто из секс-шопа, но явно штучной ручной работы. И три весьма симпатичных женских тела.

Ага… Всё ясно… Соблазнить его эти твари даже не пытались: знали что бесполезно. А вот подсунуть какую-то дрянь и банально трахнуть понравившегося мужчину у них получилось легко и непринуждённо. Мдя… Раньше Александр думал, что такими методами действуют только извращенцы-мужики, а на практике выяснилось, что право на подлость оставляют за собой и женщины.

Такой вот житейский урок, получите и распишитесь в квитанции за доставку. Да, положенные усталость и опустошенность наличествуют, суду всё ясно: сам он в действе поучаствовал со всем возможным старанием.

Ну не волосы же рвать на голове после всего произошедшего? Да никто и не поймёт трагической мины с имитацией возмущения на лице мужчины, на таком-то фоне. Александр просто отправился в ванную, до скрипа вымылся, оделся в начищенную и отглаженную форму, да и отправился в столовую — надо бы поплотнее позавтракать. Единственное проявление чувств он позволил себе, только зарывая за собою дверь:

— Мерзкие похотливые самки. Как там говаривал ныне покойный