Ренегат космического флота - Геннадий Борчанинов

слишком поздно. На месте Астафьева я бы примерно так и поступил, отправил вперёд маленький и юркий корвет, чтобы связать нас боем, а потом подошёл бы сам и в два счёта завершил эту стычку. Но Астафьев не знает, что мы здесь не одни, поэтому сам попадётся на крючок. Верно говорят, война это путь обмана.

— Что ж, если вы намерены вступить в бой, господин капитан, то я предлагаю вам сдаться, пока не случилось непоправимое, — объявил я на всю систему. — Я гарантирую вам почётные условия.

Сидящий рядом лейтенант Козлов чуть не поперхнулся от моей наглости. Боюсь даже представить реакцию самого Астафьева и его помощников.

Но это было не просто наглое ёрничанье, я преследовал сразу две цели. Во-первых, после этого никто не скажет, что я не пытался обойтись без драки, а во-вторых, я специально хотел разозлить каперанга, вывести из себя, чтобы он начал совершать ошибки.

И «Церера» двинулась вслед за корветом, явно с недобрыми намерениями. Похоже, я перестарался.

Наш крейсер тоже летел сюда, спешил на помощь, по-прежнему находясь в режиме тишины. Хотя даже если бы он вдруг объявился в списке кораблей, на него не обратили бы внимания в этой суматохе. «Церера» и «Неукротимый» полностью сосредоточились на мне.

— Вспышка! — заорал старпом.

Магомедов, в отличие от меня, изрядно нервничал. А я почему-то оставался хладнокровен, как рептилия, даже чуть отстранённо воспринимая происходящее. Как бездушная машина.

«Неукротимый» первым открыл огонь, лазерами, и я немедленно увёл «Гремящего» в сторону, включая полную тягу. Вспышка лазера скользнула по нашим щитам, сбивая жалкие пару процентов.

— Кажется, он хочет на нас напасть, — хмыкнул я.

Лейтенант Козлов издал нервный смешок. Они оба нервничали, вступая в бой против своих же. Не против туранцев, альянсовцев или каких-нибудь пиратов, против регулярных сил Империи, против космического флота, которому мы отдали по несколько лет своей жизни. На «Церере» и «Неукротимом» могли находиться наши знакомые, бывшие сокурсники, сослуживцы, друзья. Теперь всё это ушло на второй план.

Подставляться под выстрел главного калибра «Цереры» мы не стали, резко сменили курс, ушли резко вниз, пропуская смертоносный выстрел мимо себя, и защитники системы последовали за нами, думая, что имеют дело всего с одним кораблём. Появление «Гелиоса» стало для них полной неожиданностью.

— Юсупов, стреляйте же! — приказал я, как только увидел крейсер в радиусе действия его орудий.

— Есть! — отозвался кап-три.

Главный калибр «Гелиоса» передал огромный массив энергии болванке, устремляя её в полёт ещё более быстрый, чем полёт самого крейсера. Своей целью Юсупов избрал не мелкий и юркий корвет, а своего неповоротливого собрата, и вполне ожидаемо попал, сбивая щиты с «Цереры». Произошёл переход кинетической энергии в тепловую, перегруженные щиты отключились, и «Гремящий» тут же исполосовал незащищённую броню крейсера несколькими очередями из противокорабельных орудий. Нацелить главный калибр мы бы не успели.

— Астафьев, ещё не поздно сложить оружие! Но так как вы открыли огонь, почётной капитуляции не ждите! — объявил я.

— Провалитесь в бездну! — рявкнул каперанг.

Теперь, когда на арену вышел ещё и «Гелиос», ситуация развернулась в противоположную сторону. Крейсер и эсминец всяко сильнее крейсера в паре с корветом. А если учесть, что я предусмотрительно отвёл их от станционной артиллерии, лишая единственного преимущества, то для них дело запахло жареным. И Астафьев наверняка это понимал.

Но и показать нам корму он уже не мог. Не позволяла гордость. Иначе все на флоте потом будут говорить, что каперанг Астафьев драпал от «Гремящего» в системе, которую должен был оборонять.

— Капитан, я не хочу лишних смертей! — напомнил я, вновь транслируя свои слова на всю систему.

Меня слышат сейчас не только капитаны, но и их помощники, их связисты, меня слышат на орбитальных станциях Ротара, на планетарных базах. Всегда оставался шанс, что если я не договорюсь с одним, можно будет договориться с кем-то ещё. Кто поднимет бунт, подобно капитану Юсупову.

— Вы сражаетесь за преступников и предателей, капитан! Они изменили присяге, подстроили взрыв, всё, ради того, чтобы захапать себе ещё больше! — продолжал я.

Пока я занимался болтовнёй, эсминцем управлял старший помощник, выписывая пируэты и виражи. Безвоздушное пространство расчерчивали боевые лазеры, вспышки уничтоженных дронов и снарядов, рассыпающихся осколками, то и дело освещали черноту за иллюминаторами.

Стреляли, однако, по большей части, «Церера» и «Неукротимый». Они пытались заманить нас поближе к станции, под огонь артиллерии, но мы на такие глупые провокации не велись. В итоге бой напоминал мне какой-то безумный танец, в котором по очереди вели то мы, то они. Инициатива в бою всё же оставалась за нами, хотя мы старались не слишком сильно теснить их.

Мной овладела какая-то безумная эйфория, я будто парил над сражением, воспринимая его не только как линии и цифры на мониторах, перемежающиеся редкими содроганиями всего корабля, я воспринимал его целиком и полностью, одновременно фиксируя перемещения и выстрелы всех четырёх кораблей.

— Я обращаюсь ко всем достойным офицерам и операторам! — воскликнул я в микрофон, чувствуя, как по спине табунами ползут мурашки. — Если вам небезразлична судьба нашей Родины, перестаньте выполнять преступные приказы регентского совета! Нас двадцать пять тысяч и мы идём разбираться! С каждым днём нас становится всё больше и больше! Ещё не поздно присоединиться к нам, взять свою судьбу в свои руки!

Я не особо рассчитывал на эффективность этой своей агитации. Но слова сами рвались наружу, и мне хотелось донести их до каждого.

— На их руках — кровь Императора! Кровь его детей! Если вы продолжаете выполнять их приказания, значит, эта кровь и на ваших руках! — рычал я.

Почти то же самое, что разбрасывать пропагандистские листовки над окопами врага. Только здесь это не пропаганда, а чистейшая правда. И если хоть один оператор, услышав мои слова, возьмёт прицел чуть в сторону или даже просто помедлит с выполнением приказа, я уже добился своего. Потому что наши медлить не станут.

— Господин командор, «Церера» глушит! — доложил мне лейтенант Каргин. — По всем диапазонам!

Этого следовало ожидать, я даже думал, что это произойдёт чуть раньше. Но этого я и добивался, ведь заглушив мои разъярённые вопли, они лишились ещё и связи друг с другом, превращаясь из эскадры просто в два корабля. Мы с «Гелиосом», конечно, тоже. Но перевес в огневой мощи оставался на нашей стороне.

— Гришин! — вызвал я нашего артиллериста. — Сосредоточить огонь на «Неукротимом»! Если есть