Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев

Впрочем, и особого пиетета никто не выказывал. Лица не опускались к земле, взгляд горожан и даже крестьян был открытым, а голова была высоко поднята. Большинство были свободными людьми и имели чувство собственного достоинства. А также часто какое-то имущество. Народ во Франкии жил неплохо и небедно, купаясь в хорошем климате и благоприятном местоположении в центре просвещённой Европы. Должно быть, достоинство и достаток идут рука об руку, — размышлял иногда Александр, глядя на этих уверенных в будущем и ценящих себя людей.

Наконец, они добрались до места проведения турнира. Под конные состязания было выделено приличных размеров поле, а вот для поединков на затупленных мечах и также битв стенку на стенку огорожены были довольно небольшие площадки, позволяющие зрителям рассмотреть каждый удар и каждое движение бойцов.

Организация была, как показалось монаху из будущего, не особо на высоте и даже не велись записи участников. Желающий просто сообщал своё имя и, если был, то титул, а глашатай громко выкрикивал кто и с кем бьётся. Возможно, кто-то какие-то списки и вёл, но Александр этого не заметил.

Некоторые участники явно были навеселе, что не добавляло безопасности состязанием, зато вызывало яркую, и всегда положительную реакцию у зрителей — горожан, который смеялись и переговаривались, совершенно не стесняясь и ничуть не смущаясь порой высоких титулов участников. В гвалте этом крики глашатаев тонули и по именам поддерживали и подбадривали только явно давно известных бойцов. Остальные же участники боёв удостаивалось эпитетов не всегда лестных. «Толстяк» или «карлик» в словах о внешности были, пожалуй, самими невинными. Впрочем, многих называли по особенностям одежды. И, похоже, зная это, участники состязаний специально подчёркивали внешний вид каким-нибудь ярким и выделяющимся атрибутом. У кого-то были перья птиц на шлемах, порой гусиные, или накидка сразу нескольких цветов, так сильно не сочетавшихся, что глаза слезились. От этого битва превращалась в состязание неких боевых петухов. Да и большинство поединков были с точки зрения мастерства не особо интересными и заканчивались довольно быстро. Либо кто-то явно превосходил соперников «по классу», либо же был настолько пьян, что такая, с позволения сказать, схватка вызывала ажиотаж лишь своей неуклюжестью.

Впрочем, это касалось только боёв «стенка на стенку» или поединков. А вот в состязаниях конных бойцов всё было серьёзнее. Да и участники там были побогаче, а улыбок их действия не вызывали. Почти по каждому было видно, что он прошёл не одну схватку. Серьёзные, профессиональные бойцы. Некоторые походили на Бодуэна и вели себя довольно развязно, громко смеясь и веселясь, но все были трезвы, а главное, взгляды профессиональных убийц показывали, что их опасаться стоит едва ли меньше, чем серьёзных дядек с угрюмыми выражениями лиц. Такой улыбчивый бородач отрубит тебе голову и весело пошутит над тем, как смешно у тебя вывалился язык из гортани.

Быстро выяснили, что конные схватки юношей прошли утром, а основная сшибка ожидается ещё не скоро. Вроде бы ждали каких-то важных лиц, или неведомые организаторы специально оставили основное зрелище к кульминации праздника.

Друзья подошли к глашатаю, скучающему около места проведения индивидуальных боёв. Поколебавшись, Бодуэн и Элезар отказались от схваток, которые всегда чреваты неожиданностями, решив поберечься для конной сшибки, а вот Утреда в бой заявили. Оказалось, что для боя один на один всё же требовалось иметь титул. Однако это не оказалось проблемой. Утред уверенно назвался де Л’Эгле, и этого оказалось вполне достаточно. Было полно мелких рыцарей с громкими титулами в честь каких-то животных, не исключено, что и правда старинных родов и ведущих свою историю от вождей племён и их тотемных животных. Мальчик выбрал себе орла, как переводился названный им титул, что сразу отсылало его к норманнам, любившим эту птицу. Что же, это не вызывало особого удивления или вопросов. И даже добавило чуточку уважения во взгляде герольда, так как норманны в нынешней Франции значили как бы не побольше самого короля.

Долго ждать не пришлось, и уже через один поединок юноша вышел на площадку с утрамбованной почвой, на которой почти не осталось ни одной травинки. Соперником его был устрашающего вида, но какой-то растрёпанный франк. Ни имя Утреда, ни имя франка расслышать в гвалте было невозможно. И хотя кто-то из зрителей, стоявший рядом с глашатаем, передавал дальше, что «малого зовут Утред де Л’Эгле, а того звероватого Гримб де Лиль», но в народ пошло лишь «малой» и «звероватый». Симпатии были явно на стороне Гримба. Впрочем, Александру, кажется, даже послышался общий женский вдох, когда Утред вышел вперёд, подняв к небу затупленный меч.

И правда юноша был очень красив. Несмотря на молодость, почти детство, он был неплохо сложен, и это угадывалось под кольчугой, а ненадетый шлем позволял в подробностях рассмотреть ещё чрезмерно юное, но очень светлое лицо. Огромные, яркие, словно светящиеся голубые глаза, пухлые губы, ещё немного детские щёки. Он был бы похож на смазливую девицу, если бы не мужественный подбородок с небольшой складкой, широкие плечи и в целом мужская фигура, которые делали его красивым мужчиной. Когда же он надел шлем, то Александр уже абсолютно точно услышал выдох грусти от женской половины зрителей, что почти автоматически прибавило «звероватому» поддержки мужской части. А некоторые горожане и отцы семейств с беспокойством стали поглядывать на жён и дочерей.

Глашатай подал рукой знак, и бой начался. На удивление всех ни юноша в порыве, ни Гримб де Лиль в звериной ярости не бросились друг на друга. Напротив, подняв щиты, они стали сходиться очень медленно. Короткими шажками, отставив правую ногу назад и ступая лишь левой, а вторую немного подволакивая и не теряя опоры. Мечи при этом оба подняли над головой и держали навстречу друг другу. Левая нога у обоих выступала из-под щита и как-то даже манила своей очевидной беззащитностью. Но Александр уже достаточно насмотрелся на тренировках на такое и знал, что это обманчиво. Стоит одному из них опустить оружие и попытаться дотянуться до ноги соперника, как незащищённую часть тела тут же прикроет щит, а сверху на незадачливо открывшегося неудачника обрушится меч, завершив бой.

Наконец, они сблизились, щиты столкнулись, одновременно поднимаясь, а оба попытались достать соперника за преградой. Гримб при этом атаковал сверху, опасно, даже с затупленным мечом, метя в шею соперника, а Утред попытался ткнуть франка под левую руку. Но поскольку оба одновременно не давили, а оттолкнулись от щитов противника, что разорвало дистанцию, то удары «не прошли». И тут же звероватый кинулся вперёд, с силой толкнув Утреда. Тот, однако, успел отступить и