Эпоха Титана - Артемий Скабер

— Это важно? — пожал плечами.

Мне действительно было всё равно. Их мотивы — их дело. Главное, чтобы выполнили обещанное.

— Вообще-то да, — Матросов вернулся к столу, но не сел. Оперся руками о столешницу, нависая над картой. — Да, мы зарабатываем. Так все делают — от охранника до начальника корпуса.

Замолчал, подбирая слова.

— Но… В последнее время это не просто халтура, Большов. Этот гигант… — кивнул в сторону окна, — … аномальный. И он уже третий за последний месяц в нашем секторе.

Поднял взгляд.

— До этого не было ни одного аномального за пять месяцев. Понимаешь? Что-то меняется. Что-то неправильное лезет из аномалий. И Патрушев с начальством делают вид, что ничего не происходит.

— Меняется не только это, — подхватила Василиса. — Мои знакомые из разведки доложили… На севере, у аномалии пятого ранга, вчера пропал целый патруль военных. Не живцов-новичков, а элитных боевых магов Империи. Просто исчезли. Вместе с ними пропала сетка, сдерживающая аномалию.

Встала рядом с Матросовым, глядя на карту.

— СКА оцепило весь район. Засекретило информацию. Но слухи ползут. Говорят, из аномалии вышло нечто… новое. То, чего раньше не видели.

Слова звучали издалека. На меня накатывала слабость. Побочный эффект зелёнки? Организм работал на пределе, восстанавливая повреждения. Требовал отдыха. Глаза начали слипаться, мысли путались.

Долбанное слабое тело… Нужно принять ещё один кругляшок, как выйду отсюда. И отдохнуть хотя бы час перед утренней тренировкой.

— Мы хотим понять, что происходит, Володя… — голос Матросова звучал приглушённо, словно через вату. — Почему аномалии меняются. Почему гиганты становятся другими. Что готовится? Мы последние люди на планете, и никто не хочет стать кормом.

Моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Комната слегка плыла.

— И мы тут подумали, — продолжил Борис. — Нам нужен постоянный живец твоего уровня. Кто-то, кто выживет там, где другие сдохнут.

Матросов подошёл ближе. В глазах читалось предложение.

— Мы предлагаем тебе халтуру. Постоянную работу с нами. Хорошие деньги, доступ к ресурсам — ядра, зелёнка, оружие, информация. Взамен — твои навыки и полное молчание. Что скажешь?

Предложение было выгодным. Слишком выгодным. Доступ к аномалиям, ядрам — именно то, что мне нужно. Вот только я не люблю торопиться.

— Я подумаю и отвечу.

Матросов кивнул, но Василиса уже двигалась к двери. Быстро, почти неуловимо. Воин во мне напрягся.

Глава 14

Хмыкнул. Ударил себя в больную ногу, чтобы прогнать это состояние. Мозг отказывался думать и шевелиться, ещё и эти прицепились.

— Ну! — кивнула Мамонтова, скрестив руки на груди.

— Гну, — ответил я, специально растягивая звук.

Борис приподнял бровь. Василиса резко выпрямилась.

— Ты охренел? — к меня шагнули.

Матросов смотрел и не сводил взгляда. Крайне мутные персонажи. Какие их мотивы и цели? Контрабанда и что-то патриотическое? Что-то не вяжется.

Борис достал из пепельницы недокуренную сигарету, покрутил в пальцах. Раздавил её, выпрямил и засунул в рот, не закуривая. Запах холодного табака смешался с затхлостью.

Мамонтова между тем подошла ещё ближе. В глазах плясали огоньки. Магия готова сорваться в любой момент. Воздух наэлектризовался.

— Я согласен с одним условием, — начал медленно, давая каждому слову повиснуть в воздухе.

— У тебя хватает наглости ещё что-то просить? — снова Василиса. Женщина сжала кулаки.

А она милая, когда так напрягается. В мыслях всплыла одна из моих знакомых в прошлой жизни. Та тоже любила покрасоваться.

— Да, — кивнул.

Не терплю, когда мне ставят условия и пытаются заставить. Борис наконец зажёг спичку, поднёс к размякшей сигарете. Та дымила, но не горела как положено. Серный запах царапнул ноздри.

— Говори, — дёрнул щекой он, зажёг ещё одну спичку.

— Я стану ловцом, как и вы, — озвучил своё желание, глядя прямо в глаза Матросову.

Василиса замерла на полпути к следующему шагу. Борис тоже застыл, спичка догорела до пальцев. Огонь привёл его в сознание, и он выбросил маленькую деревяшку.

— Чего? — уже чуть ли не вплотную подошла Мамонтова и ткнула пальцем в грудь. — Ты сопляк без году неделя тут. Один раз выбрался на охоту и то чуть не сдох… Да если бы мы тебя не бросили, уже бы стал только памятью.

— Значит, нам не по пути, — пожал плечами, разворачиваясь к двери.

Матросов быстро заблокировал путь к выходу. Неагрессивно, но ясно дающий понять — разговор не окончен.

— Володя, Василиса права, ты слишком мало знаешь, — покачал он головой, доставая новую сигарету, потому что эта всё-таки потухла. — Будь ты уже ловцом, мы бы подумали. А так ты…

— Получается, то, что я ещё не был на охоте, вас не смутило, чтобы брать меня приманкой, — хмыкнул я. — Какая трогательная забота…

Мамонтова открыла рот, чтобы что-то ответить, но слова застряли в горле. Борис сделал глубокую затяжку, выпустил дым тонкой струйкой. Обдумывал.

— Живец и ловец — разные вещи, — сказал он наконец. — Живец должен быть быстрым, изворотливым, везучим. Ловец — сильным, опытным, надёжным.

— Убивать гигантов, — резюмировал я холодно. — Вроде это должен делать ловец? Я вам помог. И да… — повернулся к Василисе, — если бы я не столкнул его в яму, то от тебя бы осталось только воспоминание.

Женщина покраснела — то ли от стыда, то ли от ярости. Хмыкнул про себя. Давить она решила на меня… Наивно.

— Допустим… — затянулся Борис, смакуя дым. — Мы согласимся, но нам по-прежнему нужен живец.

Ага, вот и началось — торг. Понимают, что я им нужен больше, чем они мне. Иначе не стали бы даже рассматривать мои условия.

— В отличие от вас, — обвёл взглядом обоих, — могу быть и тем и другим.

Это было не хвастовство, что присуще людям, а неоспоримый факт.

— Подходит! — тут же согласилась Мамонтова, поворачиваясь от окна.

Борис посмотрел на неё с укором. Она готова согласиться на что угодно, лишь бы заполучить меня в команду?

— Давай ты ещё раз выступишь в роли приманки, и потом уже посмотрим? — предложил мне Матросов, явно пытаясь сбить градус и вернуть контроль над переговорами.

— Нет, — помотал головой решительно. — Решаем здесь и сейчас. Либо да, либо нет, третьего не дано.

Вернул им их же слова.

— Он меня бесит, — заявила Василиса наконец, не выдержав.

— А живца,