Узнавать Отражение - Ande

— Её не вернуть, Паша, — взгляд его снова напоминал ствол пистолета. — Но есть экономика страны, в которой тупо нет денег. Так уж вышло, что остальные знают лишь, как деньги просрать. Повоевать, помитинговать, побастовать… А вот влить сейчас в экономику четвертак ярдов баксов можем ты, да я, да ещё десяточек человек. Поэтому я в тебе, Пол, не сомневаюсь ни секунды. Как бы ты ни изображал слабоумие и тупого громилу.

Кофе закончился. Да и было его… Поэтому я молча встал и занялся завтраком. Помыл, наполнил и запустил кофеварку.

Открыл холодильник. Нет, дом, конечно, богатый. Чёрная икра в ведёрке. С килограмм. Два десятка яиц на поддоне. На двери — чахлый пучок зелени. Пять бутылок водки. И всё. Впрочем, в морозилке обнаружилась упаковка бекона. В хлебнице — кирпич белого хлеба. Ни тебе батона по тринадцать, ни круглой черняшки.

Поковырялся в тумбовом столе. Поставил на плиту три сковородки, все, что было из серьёзной посуды в доме. В одну налил воды. На вторую положил два ломтя белого хлеба. На третью бросил бекон, что нашёл в холодильнике. Когда вода в сковороде закипела — разбил в неё четыре яйца...

При этом я хмуро думал, что с чего то решил, что вторую жизнь я проживу так, как хочется: с той самой девушкой, которую помнил всю жизнь, занимаясь тем, что интересно, а не в сиюминутной борьбе с обстоятельствами и мудаками.

Но пьяный бред в момент попадания оказался не бредом, а целеуказанием: сделать приватизацию в России более денежной.

С двадцатью пятью ярдами баксов в экономике сорвётся то ли план коммунистов и красных директоров, жаждущих халявы, то ли извечное русское стечение обстоятельств... И основные активы будут приватизированы за реальные деньги, а не как в прошлой — моей жизни.

Тогда, помнится, самый дорогой лот, нефтяная компания «ЮКОС», был приватизирован аж за триста миллионов долларов.

Причём года через четыре профессор Лернер мне, как всегда посмеиваясь, заявил, что вся приватизация в России осуществилась за одни и те же триста миллионов.

И лишь Алик Кох сломал эту малину и установил на промышленные активы реальный ценник, когда продал «Связьинвест» за абсолютно реальный ярд, привлечённый с мировых финансовых рынков. За что был тут же проклят олигархами, а вслед за ними и тупыми долбоебами, и в двадцать первом веке повторяющими за Гусинским и Березовским, что Кох — вор.

— Радио сообщило о резком укреплении курса рубля, — добродушно сказал мне в спину Савченко. — Мы с тобой молодцы, Паша.

— Там ещё укрепляться нечему, — не оборачиваясь, проворчал я, — да и Верховный Совет сейчас под это дело печатный станок ускорит от души.

Сбросил на тарелку подрумяненный кусок хлеба, выложил на него два яйца, столовой ложкой положил на них икру. Рядом положил доведённый до хруста бекон и украсил зеленью. То же изобразил на второй тарелке и поставил на стол перед Михал Михалычем. И спросил, сдерживая ухмылку:

— И что, никакой награды? За беспримерный подвиг?

— Наградной отдел Верховного Совета сейчас в коллапсе, сам понимаешь. Так что секретным указом Президента, Пол, тебе будет объявлена благодарность, — огорошил меня Савченко. — Там еще Коржакову генерала присвоят и ряд сотрудников поощрят...

Я в это момент наливал кофе. А тут еще над головой раздался топот, и спустя мгновение заскрипела лестница.

Тут Михал Михалыч, сначала с любопытством, а потом с одобрением наблюдавший за моими манипуляциями, сделал движение, словно хотел съесть разом выложенное на тарелке. А может, спрятать...

Потому что с каким-то просто немыслимым шумом по лестнице спустились Савченко-младший и его сестра Татьяна. Он был в костюме «Адидас», она, естественно, в модной широченной футболке и шортах. И как тихо они сидели по комнатам! Стопудово, на запах жареного бекона слетелись.

Причем, появившись, эти двое шумели за десятерых. Двигали стулья, усаживаясь, дочь упёрла у отца тарелку со сделанным мной завтраком. Сын непринуждённо устроился на, предположительно, моё место и тут же заточил лайс бекона. При этом они оба непрерывно говорили, создавая какой-то просто гул.

Привет, Пол! Так это ты спал в гостевой комнате? Папа, ты решил нанять Колесова поваром? А как это блюдо называется? Ты думаешь, он справится? А Светка с тобой? Ещё спит? А когда подадут машину, мне уже пора ехать? Пап, а ты сегодня что, не работаешь?

— Вы их что, не кормите? — спросил я чиновника, улучив мгновение. Впрочем, они принялись есть и затихли. И я сообщил им: — Привет, это называется «яйца-бенедикт», и это был наш с вашим отцом завтрак.

Повернулся и снова поставил сковородки на плиту.

— С тех пор как умерла моя жена, Пол, — сказал мне в спину Михал Михалыч, — я столько разного узнал о воспитании детей! К примеру, ты, Паша, даже не представляешь, сколько жрут двое детей. Особенно когда один из них — вечно худеющая студентка...

— Вот только не изображай самоотверженного родителя, папочка, — чуть не чавкая отцовской порцией, заявила любящая дочь. — Здесь нам возят еду из пансионата. Просто мы обычно не завтракаем. Но так вкусно пахнет...

— Нда, пороть тебя уже поздно, — Савченко-старший поморщился и объявил своим детям, — сегодня и завтра я выходной. Машина будет через полчаса, и ты пожалеешь, Таня, если не будешь готова!

— А я? — Мишка уже всё сожрал и взялся за мою кружку с кофе.

— А тебе, Миша, академик Перминов просил передать, что, согласно вчерашнему осмотру, ты признан совершенно здоровым. Процедуры завершены, и мы с тобой сейчас пойдём, сделаем в пансионате пару кругов на лыжах.

И дети тут же подорвались собираться. С тем же топотом и гамом, усвистав, обратно наверх.

Со стороны они все производили очень приятное впечатление. Любящая такая семья. И даже некоторая виноватость во взгляде Савченко-старшего это не портила. С другой стороны, русский мужчина всегда виноват перед семьей. А уж тут... осознав, что чуть не потерял сына, мужик решил проводить больше времени с детьми. Утащив их на всякий случай подальше.

Поэтому я, тоже в извечной русской привычке обосрать хорошее, небрежно обронил:

— Как ни скрывайтесь и ни прикрывайтесь наградными указами, все равно Коржаков сообразит, что вы его использовали. А нет, так у него там Федя-аналитик подскажет...

Он внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Вот я и хочу спросить тебя, Паша. Ты