Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

кирку из кучи со сколами, ту самую, что уронил. Внутри всё ещё горел тёплый огонёк от «Дыхания Жизни». Подошёл к верстаку и начал работать, одновременно пытаясь дышать так же, как у факела — втягивая в себя невидимую силу.

Первая кирка далась тяжело, но я закончил её. Как только положил в стопку готовых, перед глазами вспыхнуло долгожданное сообщение:

[Задание «Преодоление» выполнено.]

[Награда: Прогресс «Закалки Тела» +10 %.]

Волна тепла и силы прошла по телу, смывая часть усталости. Мышцы налились новой, пусть и небольшой, мощью. Восемьдесят два процента! Мне осталось совсем немного! Во всяком случае до утра завтрашнего дня точно смогу добить до получения первой ступени, тем более сейчас, когда могу вдыхать Ци, что прилично ускоряет закалку.

Взял следующую кирку. Ритм, главное — поймать ритм. Удар камнем, движение, вдох, втягивая Ци. Выдох, отпуская напряжение. Сначала получалось, я чувствовал, как с каждым вдохом крошечная капля энергии вливается в меня, компенсируя усталость. Но это требовало колоссальной концентрации.

На третьей кирке сбился, увлёкшись работой, забыл о дыхании. Усталость тут же навалилась снова. На четвёртой — наоборот, так сосредоточился на дыхании, что чуть не сточил лезвие под неправильным углом.

Нет, одновременно не получалось, концентрации не хватало. Пришлось чередовать: десять-пятнадцать минут интенсивной работы, затем минута у факела — «подзарядка» и снова за дело. Медленнее, чем хотелось, но это был единственный рабочий вариант.

Тени в сарае укорачивались, а затем снова начинали вытягиваться в другую сторону. Я перестал замечать что-либо кроме скрежета камня, запаха металла и ритма своего дыхания. Одна кирка. Ещё одна. И ещё. Куча «брака» медленно таяла, а стопка готового инструмента росла.

Когда солнце уже не пробивалось сквозь щель в двери, а в сарае начало заметно холодать, я положил на пол последнюю, двадцать седьмую кирку. Выпрямился, чувствуя, как хрустнул позвоночник.

Но радости не было — посмотрел в угол, где всё ещё лежала нетронутая куча тупых лопат и молотков. Как бы ни старался, как ни гнал себя, я не успел.

[Прогресс «Закалки Тела»: 90 %]

Тепло от накопленной Ци мягко разливалось по телу, восстанавливая измученные мышцы. Но поверх этого тепла легла холодная тень огромной усталости и горького разочарования. Я отдал всего себя и этого оказалось недостаточно.

Замер, прислушиваясь к звукам снаружи. Опасался услышать шаги Кнута, идущего за своей данью, но пока было тихо. На цыпочках подкрался к двери и осторожно выглянул в щель. Солнце уже полностью скрылось за тёмными пиками гор, и на лагерь стремительно опускались холодные сумерки. Тревога поползла по спине.

Будет не просто глупо — будет унизительно выполнить такой титанический объём работы и уйти ни с чем. Прислонившись лбом к холодному дереву двери, попытался успокоиться. Всё не напрасно, — твердил себе под нос. — Я многому научился. Открыл это «Дыхание». Оно даст огромные возможности…

Но мысли не помогали. Гора лопат и молотков всё лежала в углу, словно насмехаясь. Быстро пересчитал их, уже не чувствуя ни голода, ни усталости. Только звенящую ярость. Восемь лопат. Десять молотков.

Раздражение, копившееся весь день, наконец прорвалось. Этот чёртов наместник Борг! Он с самого начала знал, что это невыполнимая задача. А ведь Йорн предупреждал меня. Мной просто воспользовались, будучи на сто процентов уверенными, что платить не придётся. Тварь.

Кулак сжался так, что костяшки побелели — до боли захотелось, чтобы прямо сейчас рядом оказалось лицо старика с ястребиным клювом вместо носа, чтобы врезать этим кулаком по его хитрой физиономии. Сейчас сидит там, в своём каменном доме в деревне, и наверняка посмеивается над глупым мальчишкой.

Я обречённо подошёл к куче инструментов и взял лопату. Тяжёлая и холодная сталь. Внутри всё было пусто. Какой в этом смысл? Постоял с ней в руках, а затем с грохотом бросил на верстак.

Чёрт с ними.

Пришёл точить — значит, буду точить. Пусть видят, что я не сдался, что работаю до последнего. Может, тогда у этого старого ублюдка проснётся совесть и…

За спиной послышались шаги, кто-то вошёл в сарай.

Я медленно обернулся. В дверном проёме, загораживая остатки вечернего света, стоял Кнут. Он был едва освещён тусклым пламенем факелов, и мне показалось, что в его морщинах прячется злорадная усмешка. Старик вытирал свои мозолистые руки о грязную тряпку.

— Чего, сопляк, не сдюжил? — его голос был ровным, почти беззлобным. Простая констатация факта, от которой стало ещё хуже. — А я говорил, нечего было по казармам шляться, да с мужиками за одним столом харчевать. Работа ждать не любит.

Мои желваки непроизвольно заходили. Ага, будто дело было в том получасе, что я провёл за обедом. Хотя… если бы не меч, если бы не тот обморок, может, и вправду успел бы… Волна сожаления расползлась внутри.

— Всё равно бы не успел, — сказал с досадой, которая была адресована не ему, а самому себе.

Дед прошёл внутрь, скользнув взглядом по моему лицу и рукам, а затем остановился на горе нетронутого инструмента.

— Борг над тобой подшутил, — сказал Кнут, глядя на лопаты и молотки. — Этот старый ястреб любит такие хохмы. Дать невыполнимую работу, а потом смотреть, как ты будешь изворачиваться.

— Вам же нужны были кирки, — грубо бросил я, чувствуя, что раздражение ищет выход. — Утром торопили, а сегодня даже никто не заглянул.

— Работа встала, — без оправданий ответил старик. — Падальщики совсем озверели. Пролезли на верхний уровень, зев шахты закрыли. Сейчас охотники туда пойдут — бойня будет.

Обернувшись, взглянул на деда по-новому. Ещё раз убедился — в его голосе не было злобы, и мне показалось, что в его усталых глазах читалось что-то, похожее на уважение. Не к мальчишке-подмастерью. А к человеку, который честно отпахал свою смену.

Кнут прошёлся по сараю и его взгляд упал на аккуратную стопку готового инструмента в углу. Медленно подошёл к ней, взяв одну кирку. Повертел её в мозолистых руках, проведя большим пальцем по ровно выведенному лезвию. А затем хмыкнул, не то брезгливо, не то… да чёрт его разберёшь. Непроницаемое лицо.

— Добротная работа, заточник. — наконец промолвил он.

Заточник. Меня так и подмывало ответить: «Я не заточник, а кузнец». Мысль показалась мне такой нелепой и самонадеянной в текущей ситуации, что невольно усмехнулся. Но всё-таки слова Кнута растопили внутри лёд — на душе стало как-то теплее.

Старик взял ещё одну кирку, потом третью, тщательно их осматривая, проверяя баланс, качество стали.

— На славу потрудился, — сказал тихо, глядя на инструмент, а не на меня. — Нам бы такой как ты здесь не помешал.

Наконец, повертев в руках одну из кирок