Русская партия - Денис Старый

И вот здесь я уже не поскользнулся. А телохранители… пускай слушают те сладострастные стоны, что выдаёт моя жена. Пусть завидуют. Тем более впереди у меня новая смена телохранителей, а этих я буду отпускать на землю, ставить старшинами над поселенческими общинами. Своих жен уже мять будут. Ведь завидные женихи получались.

Я отпускал каждого с пятьсот рублей на кармане. А это все еще серьезные деньги. Это дом, две коровы, две лошади, двадцать десятин земли и еще… Непременно каждому поселенцу в любой локации Новороссии в подарок от наместничества хороший набор инструментов: двуручная пила, ножовка, два топора, две косы, лопаты… плуг с отвалом. Так что уходить на поселение конкретно в Новороссии — очень выгодно.

В ходе первой «пятилетки» развития Новороссии нами было привлечено больше двухсот пятидесяти тысяч семей. Это было не просто сложно — это было колоссально сложно: взять и расселить их всех, дать им в должной мере инструменты, материалы. Даже просто расчертить землю и выдать каждой семье по двадцать или двадцать пять десятин — в зависимости от количества членов семьи, — и этот процесс требовал колоссальных напряжений сил, привлечения людей даже из Петербурга.

Но, судя по всему, мы всё-таки справились — не без погрешностей, не без сложностей, не без авралов. Ну а когда у русских получалось делать всё строго согласно планированию? То-то. Никто не отменял, что русские долго запрягают, а потом быстро едут — и совсем не смотрят по сторонам. Так что когда я приезжал, процессы ускорялись. Когда я уезжал, но оставлял при этом своих людей, процессы несколько замедлялись. Но не прекращались. А постепенно, но неуклонно набирал свой политический вес Волынский.

И да, не обходилось без восстаний и различных форм сопротивления. Даже что-то вроде партизанского движения начало развиваться. Вот только без поддержки извне партизаны сдувались. Достаточно было взять под контроль все окрестные деревни, выяснить родственников «партизан», отправить их в Сибирь или в Америку, как все сдувались.

Но постепенно многие татары входили систему экономических отношений и успокаивались, тем более, что их-то по сути, и никто не притеснял. Меня даже упрекали, что, дескать, скрытый татарин и вообще магометянин. Один раз чуть было не показал государыне, хотя она и просила, свое мужское достояние, не обрезан ли. Или Лиза просто хотела…

После очередного акта любви мы, измотанные и уставшие, лежали и смотрели в небо. Мирно проплывали фигурные облака. Мы с женой держались за руки и молчали. С родным, близким, любимым человеком хорошо даже молчать — вот так лежать и гнать всякие мысли из головы.

— А когда в следующий раз удастся нам вот так отдыхать? — с печалью в голосе сказала Юля.

— Думаю, что не скоро. В этом ты права. Но грустить не вижу смысла.

— Ты лично сам отправишься на войну? — спрашивала Юля, и в её тоне я отчётливо слышал умоляющие нотки.

Вот только она знает: если я принял решение, то мы можем лишь поссориться, если она начнёт настаивать, чтобы я не ехал. Да и не делаю я слишком уж опрометчивых действий. Но на этой войне мне придется побывать. Нужно оценить действия противников и понять, как с этим эффективно работать.

— Война ещё не началась. А когда начнётся — мне придётся ехать самому. Сразу Миниха выдернуть из Волго-Донского проекта канала я не смогу. Там осталось самое сложное — устройство дамб, так как перепады высот серьезные. Без инженерного гения Миниха никак. Да и он весь в проекте. Ласси добивает персов — его тоже не выдерну. Так что я остаюсь единственным фельдмаршалом, кроме этих двоих старичков. Тем более ты сама знаешь, что Пётр Петрович Ласси то и дело мается сердцем. А это опасно. Война сулит много переживаний, большую нагрузку на сердце. А если армия окажется без командующего в самый критический момент? Так что, может, ему стоит всё-таки по здоровью возвращаться из Персии и возглавлять отдел военного образования при Министерстве просвещения и культуры?

— Не надо, он мне! — сказала красивая, грудастая, между тем стройная, с растрепанными темным волосами, министр просвещения и культуры Российской империи.

Да. Моя жена — министр. Проходила два года в товарищах у министра, у Анны Леопольдовны. Но выполняла всю работу сама. В итоге Анна Леопольдовна всё равно решила, что активное участие в какой-либо деятельности на благо Российской империи для неё тягостно и неприемлемо. Мать императора сейчас все больше сидит в спальне. Но газеты все равно создают положительный образ Анны Леопольдовны. Порой выдумываются какие-то мероприятия с ее участием.

Так что через два года, после невероятных усилий над собой, она вернулась к праздному образу жизни — со множеством сладостей и почти полной неподвижностью. Анна посчитала, что рождение ею ещё двух детей — девочки и ещё одного мальчика — уже перевыполненная программа по созданию вероятных наследников российского престола. Так что теперь, казалось бы, и вовсе охладела к плотским утехам, найдя радость жизни в поедании сладостей и иногда — в посещении театра.

— У тебя на сегодня много запланировано? — принявшись под мой возмущённый взгляд одеваться, спросила меня Юля.

— Принятие стратегического плана развития Новороссии на ближайшие четыре года, — сказал я. — Помню, у тебя на сегодня собрание с главным муллой медресе.

— Да. Нужно же утвердить программы обучения, — сказала Юля.

Дорого мне обошлось то, что в Бахчисарае будет открыто медресе. Сколько я по этому поводу переругался с Лизой… Даже неожиданно для меня Антон Ульрих встал на защиту русского православия и образования.

— Если мы не будем учить мусульман, то их будет учить кто-то другой. И уж точно не любви к России, — вот таким был мой основной посыл, вокруг которого скапливались и другие аргументы в пользу открытия исламского учебного заведения в Крыму.

Так уж получается, что теперь в России, кроме башкир, есть ещё огромная масса иных представителей мусульманских народов: и крымские татары, и казанские татары. Ногайцев покорили, Северный Кавказ наш, но там сильный исламский радикализм — наверное, это традиционно.

Так что я посчитал, что меньшим злом будет организовать в Российской империи учебное заведение, где подготавливали бы мусульманских священников. Причём такого толка и с таким багажом знаний, который был бы выгоден не только для спокойствия окраинных мусульманских территорий России, но и полезен для государства нашего.

Так что, в том числе, там будут осваивать как минимум одну полноценную ремесленную специальность. И если бы подобное попытались ввести в университете, то вряд ли бы получилось. Ведь