Фантастика 2025-25 - Юлия Владиславовна Евдокимова

От такого заявления я опешила.

— Веришь мне?

Верю ли я ему? Наверное да, раз стою в чужой форме, посреди парка в который куратор запретил ходить.

Он ждал ответа и мне не оставалось ничего иного, кроме как неуверенно кивнуть.

— Тогда беги, Ева. Так быстро, как только сможешь. Времени у нас в обрез.

И мы бежали, продираясь сквозь кусты, перескакивая через поваленные деревья и рытвины, наполненные водой. Перебирались через овраги и ручьи. Порой, я цеплялась за кочки и сучья и чуть, но он неизменно меня ловил, удерживая от падения.

И вот когда от нехватки воздуха уже начинало жечь легкие, мы вывернули к серому забору, за которым виднелись непонятные каменные постройки.

— Что это за место?

— Полигон, — хрипло выдохнул парень, — на котором будет проходит первый этап основных испытаний.

Глава 6.4

— Нам туда можно? — засомневалась я, когда мы подошли к решетке.

Через забор полигон выглядел абсолютно безлюдным и заброшенным, но может это только на первый взгляд, а сунешься — сразу набежит толпа стражей, во главе с Райдо.

— Шутишь? — ухмыльнулся Коул, — конечно, нельзя.

— Но…

— Но мы все равно пойдем, — он достал из кармана небольшую овальную пластинку, приложил ее к странному выступу на одном из прутьев и в заборе тут же появился лаз. Меньше обычной двери или калитки, но протиснуться боком было возможно.

После этого Хеммери медленно положил искрящийся предмет на землю.

— На самом деле здесь нет забора. То, что ты видишь — это образ, чтобы отпугивать любопытных. Его поставил наш спец по маскировке и обманной магии — Магистр Ромуш.

— То есть, кто угодно может сюда зайти?

— Обижаешь, — Хеммери напряженно оглядывался по сторонам, — никто не может. Стоит только пересечь границу, как ее создатель узнает об этом и будет тут. Я сделал обманку. Видишь, она стянула контур на себя, открыв нам проход?

— Ты умный что ли? — подозрительно поинтересовалась я.

Парень как-то сдавленно хрюкнул, пытаясь сдержать смех, и не без гордости добавил:

— Скажем так, у меня высокие баллы за изобретательность. Идем. Обманка — вещь прекрасная и очень полезная, но у нее есть большой минус. Недолговечность. На все про все у нас меньше часа, — он первым проскользнул в дыру, — Смотри, не задень ничего Живот втяни! И задницу!

Гад!

Я втянула и живот, и все остальное, бочком протиснулась в разрыв контура и облегченно выдохнула. Было страшно. Жутко. И о-о-очень интересно.

— Идем, — прошептал Коул, и согнувшись в три погибели, побежал к камням. Я тоже согнулась и побежала следом. И чем дальше мы продвигались, тем очевиднее становилось, что постройки эти гораздо больше, чем казалось издалека. Просто росли они не вверх, как все нормальные дома, а вниз.

— Что это? — едва справляясь с изумлением, выдавила я, когда, остановившись на самом краю, увидела перед собой гигантскую арену, утопленную в землю метров на пять.

— Лабиринт, — равнодушно сказал Хеммери, как будто это самое обычное зрелище на свете, — первое испытание всегда на реакцию в чрезвычайных обстоятельствах.

— И что тут чрезвычайного?

Каменные проходы выглядели темными, угрюмыми и безжизненными, но уж точно не заставляли сердце биться с удвоенной силой. Мне, как человеку, выросшему на узких загаженных улочках Муравейника, картина была совершенно обыденной, разве что со вторых этажей не будет на голову сыпаться всякое разное.

Да и вообще вся эта арена выглядела совершенно уныло.

— Что озираешься? Скучно, да? — Коул заметил мой взгляд, и глаза снова хитро блеснули, — не обольщайся. Когда наступит время испытаний, ты не узнаешь это место. Здесь будут трибуны, на которых не протолкнешься, потому что желающих посмотреть, как новички барахтаются в лабиринте всегда предостаточно. А сам лабиринт…я не знаю какой он будет.

— Не поняла.

— То, что ты видишь — это остов, база, которую каждый год изменяют. И уже на ней появится настоящее испытание. Когда поступал я — это был огненный шторм. В том году — ледяные пустоши. В этом? А кто же его знает. Может туман, может песок. А может, и живые стены из щупалец.

Я поежилась и на всякий случай отступила от края:

— Я бы предпочла обойтись без щупалец.

Парень только руками развел:

— От тебя ничего не зависит. Лабиринт будет таким, каким его решить сделать комиссия. И произойдет это сразу перед началом испытания. Так что заранее никто не узнает к чему готовиться.

— Зачем мы тогда здесь?

— Ева, не тупи, — он взял меня под локоть и потащил к ближайшей смотровой башенке, — неважно как лабиринт будет выглядеть на испытаниях. База остается неизменной. Понимаешь, о чем я?

— С трудом.

— Я не могу подготовить тебя к тому, что вас ждет на экзамене, но я могу натренировать тебя на прохождение базы.

Поднимая клубы пыли, мы подняли по винтовой лестнице на самый верх и вышли на смотровую площадку. Часть ее была открыта, другая — застеклена.

— Сюда, — Коул ухватился за низ своего плаща и тщательно протер стекло, — Смотри, какая красота.

Отсюда и правда был виден весь лабиринт — овальная арена, изрезанная сотнями змееподобных проходов.

Я что-то невразумительно промычала в ответ, пытаясь найти в себе хоть капельку уверенности. Проклятые щупальца не шли из головы.

— Надеюсь, ты не из тех хлипких барышень, которые готовы заплутать в трех соснах?

С ориентированием у меня было все в порядке, о чем я и сказала своему неунывающему наставнику.

— Отлично. Бегать ты умеешь, в этом я уже убедился. С выносливостью тоже порядок. А с нервами как?

Я хмуро уставилась на наглеца.

— Не смотри на меня так. В лабиринте может быть громко, темно, и уж точно страшно. Если ты начнешь орать и метаться, в панике бросаясь на стены, то ничего у нас не получится.

— Не переживай. Не начну, — прохладно отозвалась я.

— Молодец.

И пока я рассматривала полигон, Коул достал из своих бездонных карманов сверток плотной прозрачной слюды и два карандаша. Я полнейшем недоумении смотрела на то, как он прикладывает слюду к окну и начинает быстро обводить контуры лабиринта.

— Что стоишь? Помогай, — сунул мне второй карандаш.

До меня, наконец, дошло в чем суть его плана.

Вдвоем, в четыре руки мы быстро переносили очертания проходов на прозрачную основу.

— Аккуратнее! — ворчал Хеммери, когда у меня дрогнула рука, смазывая линию.

— Я стараюсь.

От усердия аж пыхтели и языки высунули, будто это как-то могло помочь работе. Но все равно не успели. Лабиринт был перерисован еще только на две трети, когда раздался тихий, равномерный