Ронин - Роман Феликсович Путилов

— Ни хрена. Он ни разу не дебил, а если у тебя что здесь пропадет, то первым делом к нему придут. Поэтому, к тебе в дом здесь он точно не полезет.

— Ну не знаю. — я задумался: — Мне кажется он жадный до предела, а, кроме того, если его парни товар хорошо спрячут, то получится, как прошлый раз — его в милиции помурыжат несколько часов, а потом отпустят… Я бы на месте вашего председателя рискнул бы…

— Слушай, а ты, вообще, кто такой? — участковый уставился на меня.

— Ну ты подумай, кто я такой есть и зачем мне это вообще надо… — неопределенно ответил я.

— Ну а это — дома, беженцы?

— Дома и беженцы — все настоящее, мы же должны вести какую-то деятельность, прибыли получать.

— Я все понял. — участковый достал картонку с позолотой и российским флагом: — Если что-то надо, сразу сообщите я, чем могу — помогу. До свидания, товарищ…

— Просто товарищ… — я пожал протянутую руку и убрал визитку в бумажник и проводил гостя до калитки. Не знаю, что уж что там напридумывал себе молодой милиционер и куда он меня записал, в «Белую стрелу» или «Русский легион», но его убежденность я буду использовать в своей работе.

Первые дни я ничего не делал, вернее, наоборот делал — собрав по домам и сараям инструменты, потихоньку приводил дома, которые собирался приобрести себя, в относительный порядок, а по вечерам, прихватив каких-то дешевых лакомств, типа свежих пряников «Лимонные» или «Мятных», а также, чибик хорошего чаю, ходил в гости к соседям, в основном, одиноким старушкам, охмуряя их потихонечку..

Ко мне пока никто не лез, лишь чувствовал я злые взгляды в спину, но это было нормально. Мне же, для осуществления моего плана, нужна была теплая погода.

Пропавших парней никто не искал. Милиция «выставив» их в розыск, логично посчитала, что ребята, совершив преступление против меня, пустились в бега и, рано или поздно, все равно попадутся. Родители их, как и соседи, вздохнули спокойно, так как нрав ребята имели буйный, родню свою глубоко и активно презирали, как не сумевших устроится в новой жизни, и помощи со своих, преступных доходов, родне не оказывали. Поэтому, большинство жителей деревни от пропажи после исчезновения трех молодых ребят, вздохнули с облегчением.

Тот же день, ранний вечер.

Честно говоря, в деревне зимой жить совсем невесело, тем более, при отсутствии электричества. Дрова у меня были, снег откидывать с дорожки до будки в огороде и во дворе я выходил через раз, предпочитая надеть высокие валенки и протаптывать себе проход. Регулярно я чистил только участок у ворот, чтобы машина, в любой момент, могла покинуть двор. Мне повезло, что мимо моего дома проходил путь от фермы к городу, поэтому этот проезд Михалыч держал образцовом состоянии, по необходимости прогоняя по маршруту трактор с ковшом. Все мои шесть домов, как в фильме «Тимур и его команда», были украшены опознавательными знаками, только не пятиугольными звездами, а пластиковыми постерами, что данное домостроение застраховано в единственной в Российской Федерации страховой компании с государственным участием. Конечно, это было неправда, но звучало солидно и внушало уважение.

Даже посуды у меня было мало — ложка, миска и небольшая кастрюлька, в которой я, раз в двое суток, варил суп из пакетов. Свою миску Пират чистил самостоятельно, с помощью шустрого языка и зачастую его посуда выглядела несравнимо чище моей. Поэтому. С наступлением сумерек главным моим занятием, становилась борьба со сном, которую я неизменно проигрывал. Вот и сегодня, я подбросил дров в печь, упал на панцирную кровать и уставился в потолок, на котором я знал наизусть уже каждую трещинку. Идти к бабкам — соседкам и вести с ними длинные разговоры о том, что они могут продать мне свои домики. Получив какую-то денежку и продолжать жить в них до самого своего ухода, под мое, честное — благородное, слово, мне уже надоело — доводы были озвучены все, и аргументы сторон звучали уже по третьему кругу.

От образа Веры Никитичны, одинокой старушки, с которой я вчера долго чаевничал, мои мысли перескочили к другой особе женского пола. С темно-зелеными глазами и сильными бедрами. Я нервно вскочил и достал из кармана куртки бумажник, в котором лежал календарь. Чёрт-чёрт, я чуть не пролетел мимо долгожданного свидания. Ирина в прошлый раз что-то говорила о пересмене, но я, расслабленный после ее ласк, просто тупо кивал, любуясь ее спиной и поджарой попой, облегаемой тончайшей тканью домашнего халатика.

Я торопливо начал одеваться, Пират, после ужина завалившийся у печки на свою подстилку, вскочил на короткие лапки и заскулил, предчувствуя расставание с временным хозяином. Извини брат, но три собаки в квартире — это перебор по-любому, поэтому ты остаёшься на хозяйстве. Я навалил в глубокую миску четвероногого двойную порцию импортного колбасного фарша, а в поилку добавил воды из бака, после чего, накинув куртку, вышел на крыльцо. У умного песеля хватало ума не съедать двойную пайку за раз, да еще и после плотного ужина, поэтому, до послезавтрашнего утра животное было снабжено всем необходимым. Я уже учел свою первую отлучку, поэтому выпилил в дверях маленькие дверцы, которые вывесил на петли и закрепил пружинами. Небольшой «двортерьер» спокойно перемещался из дома на улицу и обратно, а пружины возвращали дверки в закрытое положение, поэтому конфуза с туалетом Пирата больше не происходило. Если я задержусь, то у меня есть договоренность с той же Верой Никитичной Плотниковой, что она покормит моего пса, если он оголодает и прибежит в ее двор.

Я завел машину, оставив ее греться, дошёл до Веры Никитичны, предупредив ее о своем отъезде, получил благословение на «дело молодое», и отбыл из Журавлевки в сторону города.

Слава богам, как ни торопился поскорее насладиться женской красотой, вспомнил и заехал в хороший гастроном, откуда вышел с бутылкой итальянского сладкого шампанского в одной руке и букетом роз в другом. Шампанское сунул в багажник, пусть охлаждается, цветы положил на сиденье, рядом с собой — пусть греются от печки.

Лифт в подъезде долго катался между этажей, поэтому я не стал дожидаться приезда кабины, а побежал галопом на третий этаж, на несколько секунд встав у двери квартиры, чтобы восстановить дыхание.

После моего звонка стеклышко дверного глазка на мгновение потемнело, после чего я оказался в кольце нежных рук доктора Кросовской.

Не успел с моих губ