Седьмой - Сергей Лукьяненко

С этой мыслью я и вошёл в кабинет Уильямса.

Как и ожидал, тут были Хуэй Фэн, Уильямс и Смирнов.

В общем, трое самых главных военных человека на базе. Формально, как ни смешно, самым главным считался представлявший ООН Ицхак Исраэль, но только формально.

— Старший лейтенант Морозов по вашему приказанию явился! — вскинув голову выкрикнул я.

Будем считать, что я обращаюсь сразу ко всем…

— Здравствуй, Святослав, — сказал Уильямс. — Мы тебя не оторвали ни от чего важного?

— Никак нет! — гаркнул я. — Занимался спортом! Совершенно свободен, готов выполнить любой приказ!

Хуэй Фэн стоял у фальшь-окна, за которым колыхались на ветру деревья в рассветном горном каньоне. Плыли облака, пролетела одинокая птица… Хуэй Фэн посмотрел на Смирнова, сидящего на диванчике в углу кабинета, Смирнов посмотрел на Уильямса, сидящего за столом, полковник кивнул Степану… На этом цикл переглядываний завершился.

— Ты садись, — сказал Смирнов. — Чай будешь?

Я покосился на стол. Чайник с заваркой, термопот, конфеты и печенье в вазочках, почти пустая бутылка виски, три пустых бокала, чашки для чая…

Чашек было четыре.

— Спасибо! — сказал я. — Буду!

— Садись, — Смирнов взглядом указал на свободный стул.

— Спасибо! — рявкнул я. — Разрешите сесть?

— Да не вопи ты, — поморщился Уильямс. — У нас неофициальный разговор, дружеский…

— Конфеты бери, — посоветовал Смирнов. — «Птичье молоко», хорошие, из Владивостока. А то сейчас Реджинальд все сметёт.

— Сладости — моё слабое место, — ухмыльнулся Уильямс. — Но зато единственное!

Я осторожно сел за стол, налил себе чай. Взял конфету.

Да, вкусная.

— Хотим с тобой посоветоваться, Святослав, — сказал Смирнов. — Наверное, ты хочешь спросить, почему именно с тобой?

— Если позволите, — осторожно подтвердил я, торопливо проглатывая конфету.

— Допустим, у нас сложилось впечатление, что ты не просто хороший пилот, но к тому же достаточно инициативный, с нестандартным мышлением… — сказал Хуэй Фэн.

— Гибкий, способный к быстрым импровизациям, — усмехнулся Уильямс.

— Попусту не болтающий, но умеющий доверять товарищам, — закончил Смирнов.

Я подумал несколько мгновений.

Взял ещё одну конфету.

Кивнул.

— Да. Это про меня. Я такой.

Уильямс захохотал. Посмотрел на китайца.

— И дерзкий, верно? Прям как я в детстве. Помню как-то папаша меня отводит и говорит: «Реджи, скажи-ка, ты ничего не брал из нижнего ящика моего стола?» А я отвечаю: «Нет, папа, как бы я посмел взять журналы для взрослых, мне же всего тринадцать!»

— С вашего разрешения, полковник, мне двадцать, — сказал я. — Если у вас завалялись свежие журналы для взрослых, можете мне их смело дать.

Уильямс вновь захохотал, будто я сказал что-то удивительно смешное. Потом замолчал и вновь перевёл взгляд на Смирнова.

— Слава, мы не станем говорить о всяких вещах, о которых лучше лишний раз не говорить… — произнёс подполковник.

Понятное дело, что речь шла не о «взрослом контенте», а о том, что я утаил при официальном докладе.

Я кивнул.

— Спасибо. Мне кажется, это правильно.

Смирнов кивнул.

— Не будем тянуть кота за хвост, Слава. Возможно, мы кое-что обнаружили в системе.

— Дурнопахнущее, — добавил Уильямс.

— Что? — я даже подскочил, расплескав чай.

Понятно было, о чём он. Но мы ведь даже не знали точно, есть ли в системе Юпитера база вонючек! Многие считали, что вонючки и мохнатки приходят откуда-то вместе с падшими.

— И есть такое мнение… неофициальное… — Смирнов глянул на Хуэй Фэна.

— Совершенно неофициальное, — подтвердил китаец. — Что если бы кто-то из пилотов случайно…

— Абсолютно случайно, — Уильямс кровожадно улыбнулся, но не договорил.

— Ты готов стать этой случайностью? — спросил Смирнов.

Пока я думал, даже Боря сидел тихо.

Я серьёзно размышлял, целых десять секунд. А потом сказал:

— Я весь сплошная случайность.

Глава 16

16

Экран в кабинете Уильямса был хоть и большим, но, конечно, не таким как в тактическом штабе. Полковник вывел на экран полную планетарную схему — Юпитер в кругах и овалах орбит спутников. А потом начал укрупнять.

— Да ну нафиг! — воскликнул я.

— Вот я примерно то же самое сказал, — кивнул Смирнов.

— Гималия? — с недоверием уточнил я. — А её раньше проверяли?

— Восемь лет назад. Запустили зонд, картографировали на пролете. Даже не высаживались, — Уильямс покачал головой. — Смысла не видели. А тут решили прогнать зонды по внешним орбитам, пробы взять…

Гималия формально был пятым по величине спутником Юпитера, после четверки огромных «Галилеевых»: Ганимеда, нашего Каллисто, Ио и Европы. Ну или шестым — после Амальтеи, которая имела такую мятую форму, что её трудно было сравнивать с более-менее круглой Гималией.

Но из четырех крупных спутников уровень радиации позволял существовать лишь на Каллисто. Амальтея была радиоактивным адом наподобие Ио.

А вот Гималия, вращавшаяся вдали от Юпитера по вытянутой эллиптической орбите, от радиации практически не страдала.

Другое дело, что она маленькая — меньше ста семидесяти километров в диаметре и неплотная. Гималию даже не относили к настоящим спутникам, считалось, что это астероид, пойманный гравитационным полем Юпитера. На ней не только атмосферы не было, она и пыль-то удержать на поверхности не могла.

— Сколько я весил бы на поверхности? — спросил я.

— Ты? Грамм двадцать, — Уильямс усмехнулся. — А теперь посмотри запись. Ученые направили один из зондов к Гималии. Им же всё интересно…

На экране появилось изображение Гималии — сплюснутый чёрный шар, покрытый рытвинами кратеров. Зонд приближался к спутнику, даже не пытаясь выйти на орбиту, а, вероятно, готовясь к посадке.

Как я ни всматривался в чёрную рыхлую поверхность, ничего подозрительного заметить не мог. До самого конца, когда изображение застыло.

— Зонд находился более чем в ста километрах от поверхности, — сказал Уильямс. — Приближался медленно, двигатели на торможение или коррекцию включить не успел. К счастью, запустивший зонд носитель двигался на пролетной траектории, мы собирались исследовать ещё несколько малых спутников. И носитель снимал момент сближения зонда со спутником…

Новая видеозапись. Зонда видно не было, только чёрный овал Гималии.

Потом на экране блеснуло.

— Повторить, замедлить, остановить на вспышке, — сказал полковник.

Изображение повторилось и застыло. Слабая вспышка в космосе —