Последний Герой. Том 1 - Рафаэль Дамиров

Одет не как урка: сорочка на пуговицах, с прорезями на манжетах под запонки — запонок, конечно, нет, как и ремня и шнурков на лакированных туфлях. Всё сняли при оформлении. По приказу так положено. Но даже в таком «упрощенном» виде он выглядел презентабельно. Типаж старой закалки: седой, но не дряхлый, скорее, выдержанный. Как дорогой алкоголь — чем старше, тем крепче. Вот только морда мне его совсем не нравится. И взгляд…

Сидел, попивал чай из пластиковой кружки, словно дома, а не в камере. Я смотрел на него внимательно. В памяти покопался — лицо, вроде, незнакомое, не всплыло. Видимо, не пересекались в прежней жизни.

Кто ты, воин? — хмыкнул я про себя.

— Это что за клоун? — нахмурившись, кивнул на него Мордюков.

— Задержанный, — прокашлялся дежурный.

— Вы там все дебилы? Почему он тут сидит⁈ Где труп? — рявкнул полковник.

— Семён Алексеевич, — спокойно произнёс седой, взглянув на нас с лёгкой полуулыбкой. — Добрый день. Чай не предлагаю. Он у вас тут так себе…

Мордюков опешил. На мгновение замер, словно сбился с ритма. А потом, кажется, узнал. Лицо его вытянулось. Уверенность испарилась.

— Артур Богданович?.. — пробормотал полковник. — Это… э-э… вы? А как вы здесь?

Он смотрел на седого, будто увидел не человека, а призрака.

— Ночью определили, — невозмутимо пожал плечами тот. — А тут под утро оказия вышла… с соседом по «палате».

Он кивнул в сторону невысокой кирпичной перегородки, за которой пряталась параша и умывальник.

Морда, нахмурившись, шагнул туда. Секунда — и он вернулся с мрачной миной, морщась.

— М-да… Похоже, действительно несчастный случай… — выдохнул он, и в этом выдохе было такое облегчение, что стало понятно — полковник боялся худшего.

Я потеснил одного из замов, заглянул следом. За перегородкой валялся, без сомнений, именно Рябинин. Брюки чуть спущены, лежит у железной чаши толчка — тех самых, что ставят в общественных туалетах на уровне пола. Под головой — кровь. Лужа уже по краям загустела.

— Артур Богданович, что здесь произошло? — спросил Мордюков, обернувшись к седому.

— Встал поссать, поскользнулся, — спокойно ответил тот. — На мыло наступил. Вот, — кивнул седой на валявшийся в зоне туалета обмылок. Белый, плоский, со следом грязной подошвы. — Я слышал стук, встал, подошёл — он уже не дышал. Не повезло мужику. Только с ним познакомились, нормальный был, разговорчивый.

Словно они были соседями по купе в поезде или комнате в санатории.

— Вы все это видели? — уточнил полковник. И даже уточнил с надеждой: — Сами?

— Конечно, — кивнул тот. — Камера тоже должна была зафиксировать. Не так ли?

— А вы… в момент падения Рябинина где сами находились? — Морда понизил голос.

Вопрос прозвучал слишком мягко.

— Я на шконке сидел. Можете проверить, Семён Алексеевич. Там, — указал вверх, на угол, где тускло поблёскивал объектив.

Задержанный сидел спокойно и ровно, а теперь откинулся на стену и потянулся к кружке. Как будто это не он только что стал единственным свидетелем смерти арестованного. Так спокоен только хищник, у которого всё под контролем.

— Посмотрим, посмотрим… — тихо проговорил полковник. Потом повернулся к дежурному: — Артура Богдановича… перевести в другую камеру. Здесь будет работать следственно-оперативная группа. Место происшествия.

— Конечно… — кивнул, услышав это, седой, встал неспешно, взял в руку свой аккуратно сложенный пиджак и поправил ворот рубашки.

Мордюков повернулся к дежурному:

— Чистяков, ты видео с камеры смотрел? — голос его подскочил на октаву. — Смотрел, твою мать⁈

— Да… — замялся пузатый старлей, и пот с его лба потёк ещё обильнее.

— Балда! — в рифму рявкну начальник. — Какого лешего не доложил сразу, что это, мать вашу, был несчастный случай⁈ Труп! Труп! Навел кипишу!

— Так… это… на камере ничего не видно, — развёл руками Чистяков. — Не зафиксировала самого момента…

— Это я и без тебя знаю, — рявкнул Морда. — Что приватную зону снимать запрещено! Конвенция, мать её за ногу! Не имеем права снимать, как арестанты гадят! Но сам факт, что погибший один встал и пошёл к параше? Это видно?

— Нет…

— Как «нет»⁈ — замер начальник. Я видел, что у него даже глаз дёрнулся. — Камера-то работает? Пишет?

— Пишет… — сник дежурный.

— И что тогда? — Мордюков шагнул ближе, навис над подчиненным.

— Семён Алексеевич, ну… пойдёмте, сами посмотрите. Я включу.

— Пошли… — буркнул Морда, обернувшись. — Артура Богдановича переселить. Спасибо, что прояснили, — и протянул седому руку. Тот пожал в ответ.

Седого вывели, а мы направились следом — в дежурную часть ИВС. Прошли по коридору, миновали бытовку и оказались в помещении с двумя столами, кучей мониторов, пультов с сигнализацией охранной и пожарной. Были еще шкафы для документации.

На столе куча потрепанных прошитых журналов. В углу новый гладкий железный сейф для временного хранения оружия прибывшего за жульманами конвоя.

— Вот, — Чистяков, тяжело дыша, уселся за монитор, щёлкнул мышкой, отмотал запись и включил нужный момент.

На экране — помещение камеры изнутри. Обзор камеры не захватывает парашу, как и положено, но почти весь «жилой» сектор виден.

На мониторе — двое в камере. Рябинин и седой. О чём-то разговаривают, но звук не пишется — камеры в ИВС только видео фиксируют. Сначала сидят, потом седой встаёт, подходит к столику, включает чайник.

— Чайник… — буркнул я себе под нос. — Ну и условия у жуликов теперь. Они бы им еще кофеварку поставили.

Чайник седой поставил за какой-то непрозрачный пакет — видно плохо. Мне показалось, что крышку он не закрыл. Но не факт. Качество записи — «мыльное», пиксельное, особо не разберёшь.

Я вглядывался в лицо Рябого, пытаясь уловить его эмоции. Он сидел ссутулившись, движения — вялые. Похоже, был чем-то подавлен. Хотя опять же — моё предположение. С такой камеры не разглядишь наверняка.

Прошло пару минут. Чайник закипел — это видно по облаку пара, поднимающемуся вверх. Только он почему-то не выключается, продолжает парить. Всё пространство перед объективом постепенно заполняется влажным туманом. Картинка мутнеет. Будто пелена наползает. Потом — и вовсе как в молоке.

— Что за ерунда?.. — пробормотал Мордюков,