Fallout: Большие грехи маленького города - Наиль Эдуардович Выборнов

Мне снились родители. Отец, как обычно в свои выходные в джинсах и короткой рубашке-поло, готовил барбекю на заднем дворе. Мать в легком летнем платье сидела за столом, рассматривая движущиеся по небу облака. Оба они были счастливы и смеялись.

Это был прекрасный летний день, один из многих, что были у нас, как у семьи, пока папа не погиб в схватке с рейдерами. Во второй раз замуж мама так и не вышла, до сих пор не могла забыть его.

Но я еще не знал, что нам предстоит расстаться навсегда. Тогда мне было восемь, и я был абсолютно счастлив, играя с кожаным мячом, который отец притащил из очередной командировки. И для меня не существовало ни радиоактивной пустоши, ни мутантов, не вооруженных бандитов. Только мама и папа, запах жареных на угле котлет из мяса брамина, летнее небо, лужайка и мяч.

Я не хотел просыпаться.

Но никто ничего у меня не спросил. Реальность пробила дыру и сон стал утекать, словно вода из треснувшего аквариума. И мне оставалось только биться на дне, словно медленно умирающая от удушья рыбина.

Тогда я открыл глаза. Первым, что я почувствовал, была ужасная слабость во всем теле. Только потом я понял, что из пустыни неподалеку от города попал в какой-то дом. И, судя по запаху пищи, доносящемуся откуда-то из коридора, дом был жилой.

Я проглотил слюну, мгновенно наполнившую рот, и попытался оглядеться. Окно было плотно закрыто занавесками, которые почти не пропускали света. Рядом стоял большой письменный стол из какого-то темного дерева, стул ему под свет, и книжный шкаф. Что именно за книги там стоят, я разглядеть не мог.

Кровать подо мной была более чем мягкой, белье чистым и даже целым. А вот от меня пахло не очень: застарелым калом, потом и мочой. Подо мной лежали какие-то застиранные тряпки.

На руках было множество следов от уколов, а грудь и обе руки покрывали плотные бинтовые повязки. Похоже, что кто-то за мной ухаживал, но я и предположить не мог, кому это могло понадобиться.

Я сдернул с себя одеяло и поставил обе ноги на пол. Сел, помогая себе руками. Было неприятно, но в целом терпимо. По крайней мере, кричать от боли мне не хотелось. Гораздо сильнее беспокоила слабость в ногах. Сколько я вообще так пролежал?

Дышалось, в принципе, нормально. Да, полной грудью дышалось, если подумать и даже ребра практически не болели, хотя, может, все дело было в тугом бинте через грудь.

Однако было все основания надеяться, что мое легкое занимает нормальное положение, а кровь в грудной клетке больше нет. Ну, и то хорошо.

Я подошел к окну, отдернул занавеску и увидел достаточно большой сад, в котором играло несколько рыжих детей. Еще было видно угол противоположного крыла здания, и в нем мне без труда удалось признать особняк Райтов.

Ну и да, если ты видишь компанию из сразу нескольких рыжих, то это наверняка члены Семьи Райтов. И слово «семья» здесь имеет оба смысла: они все друг другу родственники. Ирландцы рьяно отстаивали то, что кровь – не водица, а уж сам Орвилл наплодил целую кучу детей. И как только ему это удалось, и что немаловажно, как выдержала жена?

Но теперь у меня оставался только один вопрос: как я попал к ним в особняк. Неужели они нашли меня в пустыне и выходили? Неужели не знали о награде за мою голову, и каким образом я добился того, чтобы в такой дыре как Нью-Рино меня объявили персоной нон-грата?

И в их интересах бы сдать меня Брюсу. Но они этого почему-то не сделали.

Услышав за дверью шаги, я быстро нырнул в кровать, снова прикрывшись одеялом. Закрыл глаза, наблюдая из-под ресниц за вошедшей в комнату девушкой, которая притащила поднос с бинтами, несколькими шприцами и какой-то мазью в глиняном горшочке, запах которой я почувствовал за несколько шагов.

Черт, ну и выставят же мне Райты счет за лечение…

То, что девушка – одна из них, было довольно очевидно, достаточно посмотреть на рыжие волосы и веснушки на бледном лице. Конечно, сыновья Орвилла берут себе в жены местных, но почему-то у большинства родившихся детей все равно что костры на головах развели. Хотя, может быть, это и просто мутация.

И ведь ладная вполне. Повыше и попышнее, но коровой далеко не выглядит. С чуть ли не вываливающейся из лифа простенького платья большой грудью. И волосы – чуть ниже плеч, шелковистые. Хорошие у папаши Райта гены. Или, может, она в мамочку пошла?

Девушка поставила на стол поднос, аккуратно скрутила одеяло к ногам, открыв для себя операционное поле. Мне, наконец, надоело ломать комедию, и я «очнулся».

- Сколько времени прошло? – спросил я, открыв глаза.

- Забавно, - девчонка усмехнулась. – Обычно спрашивают «кто я», в лучшем случае – «где я». А ты сразу начал с такого сложного вопроса.

- На первые два вопроса я и так ответы знаю, - я состроил веселую мину. – Зовут меня Михаил Стрелецки, я бы бывший детектив. А попал я, очевидно, в рай, иначе с чего бы я сейчас вижу ангела?

Рыжуля фыркнула, наклонилась надо мной и принялась развязывать повязку. Я слегка приподнялся на локтях, чтобы помочь ей, и скоро увидел то, что со мной сотворили пули. Кстати, выглядело это не так уж и плохо: шрам, конечно, останется жуткий, но разве хоть кто-то сейчас живет без них? У Джимми Ди они и вовсе на лице.

Кстати, а не сдал ли меня наркоторговец своему боссу? Впрочем, ведь все равно не узнаешь, пока не спросишь, да и-то, скажет ли он правду. Вот в том, что Сьюзен предала меня, ч не сомневался, но у меня оставался только один вопрос.

Зачем девушке было это делать?

С левой рукой все тоже было нормально, тут пуля прошла вскользь, всего лишь слегка надорвав кожу. Тут даже шрам обещал быть не очень большим, да и не должен был мешать движению.

Вот с правой все было похуже, и все благодаря моим «талантам» хирурга. Впрочем, и тут: бицепс работал, пальцы послушно сжимались и разжимались, а что еще нужно?

Пока девушка мазала мои раны какой-то мазью, я решил расспросить ее.

- Ну, так как тебя зовут, ангел?

- Бекки, - ответила девушка. – Бекки Райт.

- Я и не сомневался, что ты одна из дочурок мистера Райта, - я усмехнулся.