КОМ-8 (Казачий Особый Механизированный, часть 8) - Ольга Войлошникова

Смотрю, улыбки ещё ширше стали. И такие, предвкушающие…

— Позволь, — мне на плечо легла рука Сокола. — Казаки! Вы все люди с пониманием. Знаете, что дело будет страшное. Всё ж таки прямо во дворец прорываться будете. Все выжившие получат премию лично от меня. А ежели погибнет кто, то лично моя пенсия для семьи. И если кто из родных — всех вас, без разницы — захочет в моё училище поступить — приму безо всяческих экзаменов! Я сказал!

— Служим Российской империи! — рявкнул строй. А в глазах стоящих поодаль, тех, кто «не прошёл отбор», засветилось такое лютое пламя зависти, что я даже испугался немного. А ну как опять делиться будут?

Но обошлось. Казаки степенно подходили, обнимались, прощались, потом батюшка над нами молитву прочитал. И давай в прицеп тягача грузиться.

* * *

Вроде и было нас всего пятьдесят. Ну с небольшим гаком. Таки Хаген, Швец и Пушкин тоже шли с нами, а большой прицеп вынь да положь. Некоторые казачки так оружьем увешаны были, мама моя. На тумбочки ходячие похожи были. Такие очень злые и опасные тумбочки. Да ещё пулемёт, да ещё три пушки Рябушинского, да ещё боеприпасы к ним. Неожиданностью оказался орловский лекарь-маг. Он бодро заскочил к нам в прицеп и баул немалый закинул в ноги. На мой вопросительный взгляд врач улыбнулся и сказал:

— Я останусь на дирижабле. Но при срочной эвакуации мне по-всякому придётся кого-нибудь лечить. А это дело такое. Чем раньше начать лечение, тем лучше.

Ну и славно.

А второй неожиданностью стало наличие аж трёх священников из монастыря страшного, Марка Печёрского. Это некроманты которые, сохрани Господи. И тоже к нам в кузов сели.

— А вы, святые отцы, какими судьбами?

— А для помощи вам, сын мой.

Я заглянул им за спины. Оно, конечно, маги-бойцы из святых отцов жуткие. Вот только где… э-э-э… «консерва» ихняя? Они ж убивцев, колодников специально с собой таскают. Многие смертники, кстати, сами на такое дело соглашаются. Потому как или тебя вот прям завтра казнят, или ты со святым отцом будешь по стране колесить… И когда твоя жизнь оборвётся, и оборвётся ли — сие неведомо. А пожить подольше даже самый страшный душегуб хочет. А тут сели втроём. Непонятно.

— Что, ищешь смертника? — белозубо улыбнулся один.

— Так точно, святые отцы. Вы же, простите, без смерти совершённой…

— А и неправильно рассуждаешь сын мой. Вот спуститесь вы к индусам. И как они вас встретят? Нешто с распростёртыми объятьями?

Я рассмеялся.

— А неплохо было бы! Но то вряд ли.

— Вот и я о том же! Значит, парочка убитых всё равно будет. И эманации смерти, — он покрутил пальцами, — обязательно будут. Ну и мы поможем, чем сможем.

Скромняшка какой. Видел я, как они воюют. Ужас и страх господень!

Нас прицепили с тягачам. Впереди да позади — охранение. Сокол сам сел за рычаги «Святогора» и пошагал в голове нашей небольшой колонны.

— Айко, вы тут? — Не хватало ещё лис забыть. Без них весь план наш начинал расползаться на непонятные лоскутки. Но с другой стороны, чтоб отстали эти шкоды? Не верю!

— Здесь, ваша светлость. — Блин горелый, какой же у старшей лисы красивый голос! Или я уже это говорил?

— Спасибо, Илья Алексеевич, мне очень приятно.

Да-а, ядрёна колупайка! Я спецом прикусил язык, чтоб не ругаться вслух. Положительно, надо к мозгоправу какому сходить, ну нет же возможностев постоянно вслух думать! Так и какую секретную информацию выболтать можно! А это уже дело серьёзное!

«ДЕЛЬФИН»

Наш небольшой караван уже к пяти утра притащился в порт Бидара. Забавно, насколько военные грузовые перевозки меняют обычно серую действительность небольших провинциальных портов. Вон как жизнь-то бурлит! Уже новую причальную башню построили. И третью строят. А теперь, если ещё и по слову императора тут всё вообще закрутится, это ж ого-го как здорово будет. Для простого люда, конечно. Так-то всякие начальники, от мала до велика, суету не любят. Особливо когда от той суеты лишний кусок отщипнуть не получится.

«Дельфин» висел на причальной мачте, освобождаясь от груза. Соколовский «Святогор» сопроводил нас до погрузочной площадки, и князь самолично забежал по винтовой лестнице в дирижабль.

— Щас накачку военно-политическую экипажу сделает, — меланхолически проводил его взглядом один из печёрских батюшек.

— Там такой капитан с экипажем, что им все эти накачки… Где сядешь там и слезешь. — ответил я с внутренней гордостью за «свой» экипаж.

— Ну не знаю, не знаю. Он всё ж таки великий князь! — протянул монах.

— А я — вообще его, в смысле — «своя» светлость!

— О как! — крякнул святой отец. — А как вы сподобились-то? Вы уж извиняйте, я не из желания обидеть… Просто слышу в речи выражения простонародные. Да и фамилия ваша… Вы же сын Алексея и Евдокии Коршуновых? Опять же, простите за назойливость, был свидетелем вашего с Алексеем Аркадьевичем общения.

— Ага, Коршуновы мы, из Иркутска. И матушка моя, та самая травница, которая…

— А вот об этом — тс-с-с! — остановил меня святой отец. — Не надо распространяться, хорошо? Ну так они, родители ваши, хоть и дворяне, но всё ж до светлостев не дотягивают… Если это не тайна, конечно…

— Коротко говоря, — я ткнул пальцем вверх, — политические игрища. Оказался не там и не в той компании. И вот — результат. Знаете, как меня батяня зовёт? — Дождавшись вопросительного взгляда я приосанился: — слышь, твоя светлость, подь сюды!

Наша компания заржала. Так с шутками и прибаутками выгрузились. А там и Сокол подскочил.

— Илюха, вот ты негодяй! — облапил он меня восторженно.

— Это почему это я — и негодяй? Я вообще-то очень хороший, добрый и красивый иркутский казак. Мне так Серафима постоянно говорит. И я ей верю! — я аккуратно освободился от княжеских объятий. — Чего ты?

— А ты, к примеру, знал, что капитан твоего «Дельфина» и половина команды…

— Тс-с-с! — остановил я его. — Сокол, ежели люди что скрывают, значит, так надо. Я в курсе, что и кто экипаж моего дирижабля. И почему так. И ежели они молчат, а не фанфары по кругу