Многоликий Янус - Светлана Малеёнок

— Поцелуй меня! – прошептала я и сама потянулась к губам Вильяма.

В его глазах вспыхнули радостные искры и он неистовым, нетерпеливым поцелуем, накрыл мой рот. Я постаралась расслабиться и напоследок насладиться мужской лаской. Закрыв глаза, я уносилась все дальше и дальше, как самую большую драгоценность, ощущая на своем лице, его теплые, слегка шершавые губы, слыша его нежные страстные слова, ловя своей грудью, его заполошно бьющееся сердце.

В какой-то момент, я почувствовала то самое состояние, как будто меня куда-то утаскивает спиной вперед. Я испуганно распахнула глаза и увидела ошарашенный, полный боли взгляд любимого мужчины, стоящего в проеме двери.

— Прощай, князь Оливер Райли, — успела подумать я, как черный туннель, уносящий в неизвестность моё сознание, схлопнулся и я перестала себя осознавать.

Глава 26. Пробуждение

Ларион Саян

Ранним утром, меня разбудила непривычная суета и гомон визгливых женских голосов. – Может, порося ловят? – подумалось. – Хотя, к чему его ловить? Праздника, никакого не намечается! Гостей тоже не жду! – со сна, мысли медленно и вяло ворочались у меня в голове. – И что они там разгалделись!? – возмутился я. Сон, как рукой сняло. Откинув пуховое одеяло, медленно приподнялся в кровати и сел. Да, годы уже не те и гибкости в теле, ни какой. Привычно заныла поясница, растереть бы надобно. В этот момент, в дверь громко постучали. Рука замерла, не дотянувшись до больного места. Что-то громко. Сразу стало тревожно на сердце, не случилось бы чего! И тут-же подумалось про Аврору.

— Заходи! – позвал я, прекрасно зная, что войти в мою опочивальню, может только Виктор.

Дверь распахнулась, и вошел дворецкий, как всегда, одетый, с иголочки и подтянутый. Не к месту промелькнула мысль, что я ни разу не видел его расхристанным, тогда как он меня, своего хозяина, частенько и это открытие, неприятно кольнуло. Необычным было лишь, взволнованное выражение лица, да лихорадочный блеск в его глазах, выдававший сильное волнение, этого, всегда невозмутимого слуги.

— Ну, что стряслось!? Не томи!

— Ваша, светлость! – срывающимся голосом, начал он и я напрягся. – Граф! Аврора очнулась!

Мое сердце ухнуло с большой высоты, а затем резко взлетело вверх, часто забившись, где-то в районе горла. В голове тоненько зазвенело.

— Ваша светлость! Ваша светлость! – как сквозь подушку, послышался взволнованный голос слуги. – Вам плохо!? – И над моим лицом замелькал белый, надушенный платок дворецкого.

Надо же! Надушенный! – мелькнула совсем не важная сейчас мысль. И я тут же, вспомнил про свою дочь!

— Аврора! – крикнул я, и поднялся с постели, запоздало удивляясь этому обстоятельству. Я же прекрасно помнил, что уже сидел на кровати, когда дворецкий вошел в комнату. Неужели, без чувств упал!? Так хорошо, что хоть не стоял на ногах, а то точно бы убился! Как бы тогда моя дочка без меня?

С помощью Виктора, я очень быстро оделся, попутно выспрашивая у него подробности. Из сбивчивых пояснений дворецкого, понял, что Аврора очнулась, примерно тридцать минут назад и уже успела загонять своих служанок. Я горестно вздохнул, невольно вспоминая Ядвигу, и поскорее отогнал от себя крамольную мыслишку.

— А про меня? Про меня она спрашивала? – небрежно поинтересовался я, в волнении ожидая ответа слуги.

— А как же!? В первую очередь о вас и спросила! А где, говорит, мой батюшка!? Ну, я за вами и пошел! – дворецкий замялся и добавил: — Вот только будить вас было жалко! Я же видел, как долго у вас в окне свеча горела, не спалось вам.

Я кивнул и поспешил вон из комнаты.

Дом встретил меня непривычным шумом и гамом. Вернее, таким, каким я его помню, еще четыре месяца назад. По лестнице и по коридору, носились взмыленные служанки. Видимо, спокойная жизнь отучила их от работы, бездельниц! Что аж мимо меня пробегали, не кланяясь, а одна так вообще, чуть с дороги не толкнула!

Я покачал головой и поспешил к дочери. Подойдя к ее комнате, уж было хотел по привычке войти, но остановился. За дверью слышались щебечущие голоса служанок, пытающихся изо всех сил, угодить дочери и раздраженный голос Авроры. Дождавшись секундного затишья, я постучался.

— Ну, кто там еще?

— Доча! – прокричал я через дверь. – Это папа! Я могу войти?

— Подождите минуту, — был мне ответ.

Я, нервно потирая руки, принялся прохаживаться по коридору. Невольно вспоминая тот, крайне волнительный для меня, момент, когда я точно так же маячил маятником перед дверью комнаты, рожавшей нашу дочь, жены.

— Отец, можете войти!

С замиранием сердца, я вошел в опочивальню своей дочери. Прислужницы, словно мыши, прыснули мимо меня, юрко выскочив из комнаты. Прикрыв дверь, я на ватных от слабости ногах, подошел к дочке. Аврора сидела в кресле у трюмо, и смотрела на меня, нахмурив соболиные брови. В нерешительности, я остановился рядом с ней и оглянулся, ища, куда бы присесть. Аврора молчала, продолжая сверлить меня взглядом. Я опустился на край ее кровати и снова посмотрел на дочь.

Удивительным образом, Аврора выглядела посвежевшей и похорошевшей, словно это не она, больше четырех месяцев пролежала без движения в постели, и из них, почти два месяца, без чувств. Кожа имела такой же нежный белый цвет, с лёгким румянцем, как и до ее странной болезни. А красивые, необычные, ярко рыжие волосы, снова были аккуратно уложены в высокую мудреную прическу. Глаза, цвета молодой травы, выжидающе смотрели на меня.

— Дочка, как ты себя чувствуешь? – прервал я затянувшееся молчание.

— Плохо, — пробурчала дочурка, и сузила глаза, словно беря меня на прицел.

Я снова почувствовал себя нехорошо. Голова закружилась, и я еле усидел, вцепившись руками в одеяло. От несоответствия внешнего вида дочери и её ответа, в голове образовался туман.

— Как, плохо? Что у тебя болит? – обеспокоенно спросил я у нее.

— Душа болит, отец! – громко, с надрывом, воскликнула Аврора, и резко встала, но сильно закачавшись от слабости, упала в кресло. На ее высоком лбу, проступили капельки пота. – Разве так лечат любимую дочь!? Так, наверное, только преступников пытают в застенках казематов!

Я внутренне охнул и сжался. Моя отлично воспитанная лучшими гувернантками девочка, знает такие ужасные вещи! Откуда, позвольте спросить!?

— Так