Многоликий Янус - Светлана Малеёнок

как же я тебя пытал? – всплеснул руками. От обиды, защемило сердце, когда вспомнил, сколько бессонных ночей провел у постели своей дочери, сколько слез выплакал и скольких самых лучших докторов приглашал, из отдаленных уголков страны!

— А связывать меня, это что, тоже проявление отцовской заботы!? – зло процедила дочь.

— Связывать? Ну, если только, на время кормления!? – удивился я, вспоминая, как в горло дочери вводили гибкий шланг и вливали через него жидкую пищу. – Так это для того, чтобы ты сама себе не навредила, если случайно дернешься! – пояснил я Авроре, но понимания не дождался, так как она скептически хмыкнула и ответила:

— Говоришь, на время кормления? Ну, если конечно, меня кормили целый день напролет! Кстати, меня кормить то собираются сегодня!? – взвизгнула она. — Или сначала связать надобно!? – зло прищурила Аврора свои красивые зеленые глаза.

Тот час, словно нас слушали под дверью, в чем я собственно и не сомневаюсь, вошли две горничные и внесли подносы с разнообразной любимой едой моей дочери.

— Просим, милостиво, простить нас! – тихо пролепетала, извиняясь, одна из девушек, но мы не хотели мешать вашему разговору. Пока вторая споро, расставляла на маленьком столике тарелки, блюдца и чашки.

Аврора только презрительно фыркнула в ответ и перевела взгляд на свой завтрак. Затем, деловито взяла в руку булочку, и принялась намазывать ее свежим сливочным маслом, а затем, яблочным повидлом. То, что на столе стояли две чашки с чаем, и завтрак был сервирован на две персоны, дочь не обратила внимания.

С аппетитом жуя бутерброд и запивая его ароматным липовым чаем, она посмотрела в окно и, вскрикнув, уронила булку с вареньем, прямо на свое платье.

— Как!? Какой сейчас месяц? Я что, так долго болела? Когда я заболела, был конец зимы! А сейчас уже яблони отцветают! – Аврора повернулась ко мне, ожидая ответа.

— Да, дочка, — вздохнул я, — ты проболела четыре месяца! Уже пятый пошел!

— Какой ужас! – всплеснула она руками и добавив к красному пятну от варенья, на своем платье, пятно от пролитого чая.

Сделав ещё один глоток, Аврора со стуком поставила чашку на стол. И позвала:

— Марта! Марта! Где ты чертова моль белая!?

— Аврора, Марта временно прислуживает… одной девушке. Это моя личная гостья!

Дочь резко развернулась ко мне лицом, и, схватившись рукой за спинку кровати, стиснула ее так, что костяшки пальцев побелели.

— Что ты сказал? У нас гостит какая-то девка, и ты отдал ей мою камеристку!?

— Временно! Я же сказал, что временно! Эта девушка спасла мне жизнь! Приглашение погостить, просто дань вежливости, моя благодарность ей! – постарался я успокоить разбушевавшуюся дочь.

— И кто она такая? Кто ее родители? – продолжила допрос Аврора, проигнорировав мое упоминание, что моей жизни угрожала опасность и меня кто-то спас. Сердце опять больно кольнуло.

— Это наша горничная, Ядвига, — тихо ответил я, уже догадываясь, какая буря сейчас поднимется и, отвернувшись, зажмурил глаза.

С минуту, в комнате стояла мертвая тишина. Я удивлённо поднял голову, и встретился с горящими яростью, глазами дочери. Ее лицо пошло пунцовыми пятнами, как с ней обычно бывало в моменты наибольшего раздражения.

— Ты. Поселил. У нас. Горничную. В качестве. Гостьи!? И отдал, МОЮ! Камеристку!? – произнесла, словно вколачивая мне в голову гвозди, Аврора. – Чтобы духу ее здесь не было! Сейчас же! – Закричала она. – Не только в комнате, но и в замке! Немедленно прогони ее!

И, тут же на пол полетел весь завтрак на две персоны, который в приступе ярости, дочь одним махом смахнула на пол. Потом, повернув ко мне совершенно спокойное, словно восковая маска лицо, проговорила:

— Я, надеюсь, для меня есть и хорошие новости? Оливер не стал ведь ждать свадьбы четыре месяца? Он уже разорвал помолвку!?

Услышав эти слова, мне захотелось оказаться за дверьми этой комнаты, так как, услышав правду, я даже не мог представить ее реакцию, если уж она бесновалась из-за временно поселившейся в свободной комнате девушки. Глубоко вздохнув, ответил как можно громче, пытаясь придать этим, больший вес собственным словам:

— Оливер все эти месяцы очень переживал из-за твоей болезни! Он выписывал для тебя, самых лучших докторов! И нет, он не расторг помолвку! Он согласился подождать еще пятый месяц! Но, к счастью, ты очнулась раньше! – счастливо улыбнувшись, сказал я. Хотя в данный момент, никакой радости не испытывал.

Аврора с силой втянула носом воздух. Глаза снова сузились и стали похожи на глаза кошки, готовящейся к броску. — Ну, что ж, не захотел по-хорошему от меня отказаться, будет по-плохому! – зло прошептала дочь. Хотя мне в тот момент, показалось, что прошипела. Повернувшись ко мне, она сказала:

— Отец, попроси Виктора, прислать мне мою камеристку! Нужно прибраться в комнате и поменять мне платье! И вообще… — Аврора брезгливо осмотрела свою комнату и добавила:

— Нужно всё здесь поменять! Такая безвкусица! – с этими словами, она принялась скидывать на пол… всё.

Поспешно выходя из комнаты дочери, услышал звон бьющегося фарфорового чайного сервиза. И, пожалуй, в первый раз по настоящему, пожалел Оливера. Как отец, несмотря на ее зачастую грубое и лишенное дочерней ласки поведение, я любил Аврору. Но как мужчина, особенно, учитывая свой опыт прожитых лет, я, не за что бы, ни променял спокойную жизнь, даже на самое, большое приданое в мире!

Не встретив по пути дворецкого, я, вернулся в свою комнату, позвонил в колокольчик и в дверь мгновенно постучали. Само собой, это был Виктор! Нет, ну вот как, он такое проворачивает? В коридоре же только что ни кого не было!

— Виктор! – Оливер вернулся?

— Да, Ваша светлость, еще вчера вечером!

Я кивнул. Прокашлявшись, придал своему голосу властные нотки. – Найди камеристку Авроры и пошли ее к моей дочери! С этого дня, Марта не прислуживает Ядвиге.

Дворецкий коротко поклонился и покинул мою комнату.

Предстоял тяжелый разговор с Ядвигой. И мне почему-то, было стыдно перед девушкой! Но, я пообещал себе, что, нибудь обязательно придумать, чтобы не высылать ее из замка. Подбодрив себя, таким образом, я отправился к комнате своего будущего зятя.

Постучав, я приготовился какое-то время ждать, пока мой гость проснётся и оденется. Но как, ни странно, он открыл мне почти сразу, удивившись моему приходу. Так как обычно, его приглашал на завтрак мой лакей или Виктор.

— Не