Три комнаты под березой - Ирина Игоревна Седова

было такую красоту отдавать на пользование энному количеству других самцов в виде вещи, чтобы ее запачкать, обезобразить, сделать больной и бросить мучительно умирать где-нибудь в грязной канаве. Уж на что Анч был анчуткой, то есть поганцем, но такая порча отборного человеческого материала была для него непостижима. И участвовать в этом гнусном деле у него желание отсутствовало.

Увы, но в данном случае выбора у него не было — без его, Анча, присутствия девочка была обречена. Оставалось сесть, погрузиться в созерцание и планирование: что и как он с ней будет делать, а чего не станет, то есть нельзя ли будет отклониться от обычного стандарта обработки попавшего в его руки девичьего материала.

Размышления его были прерваны звуком открывающейся двери.

— Ну и что ты по поводу нее думаешь? — спросил бывший владелец белой «ауди», он же Югенс.

— Нельзя ли ее отдать заказчику в таком виде, в котором она сейчас есть. И пусть он сам делает с ней, что хочет.

— Нельзя. Указания жесткие: отвезти туда же, куда мы всегда отвозили остальных, чтобы отдать на замену отработанного материала. Что, снова боишься «замараться»? Опять рядом какой-то экстрасенс навис?

— Нет, просто она… эта девочка… у нее еще никого не было. На Востоке это элитный товар. Она стоит больших денег — настоящих денег, а не той мелочевки, которую мы здесь за нее получим.

— Она не блондинка. И ростом не дотягивает до манекенщиц.

— Это здесь она не блондинка и не дотягивает. А на южных рынках она самое «то». Я внушу ей желание попасть в гарем какого-нибудь шейха или другого авторитетного заправилы с кошельком, и она с удовольствием ляжет в его постель ко всеобщей пользе.

Бывший владелец «ауди» засмеялся:

— Ты плохо запомнил? Заказ был именно на эту девочку, чтобы сделать с ней то же самое, что и с остальными. Должно быть, ее папаша и заказчик что-то не поделили. Месть это. Так что погуляй маленько, а я пока попробую тот кайф, за который на вашем Востоке отваливают кучи бабла. После чего все сомнения у тебя отпадут, и ты примешься за свою часть работы.

Анч малость шевельнул мозгами:

— Может, мне на видео это снять? Чтобы ее папашу «порадовать» по-полной?

— Не в этот раз. Девочка должна выглядеть в полном адеквате и добровольности, чтобы папочку кондрашка хватила.

Анч пожал плечами и вышел. В людские дела он лез ровно настолько, чтобы дергать своих марионеток за те ниточки, которые приводили к интересующему его результату. Желания вскрывать самому консервные банки у него не было никогда — он предпочитал кушать их содержимое.

Пока бывший владелец «ауди» получал свое удовольствие, Анч задумал свое. А именно: установить потом в этой комнате видеокамеры, чтобы не зависеть от желания своего партнера записать действия того по отношению к привезенной сюда девчонке. Естественно устанавливать их он намеревался потом, после того как обработает пленницу сам.

А пока он продумал текст гипноза, который собирался на нее навести. Вариант должен был быть облегченный, но в таком объеме, чтобы девочка полностью находилась под его влиянием. Это надо было хотя бы для того, чтобы она не попала под гипноз кого-то другого. Подготовиться надо было основательно, потому что гипноз требовал немалого вложения силы.

— Ну как? — спросил он своего партнера после того, как тот вышел из комнаты с пленницей. — Преграды теперь нет и путь открыт? Вкусно было?

— Да ничего особенного. Можешь заходить и действовать. Кстати, она почти проснулась.

— Угу. Ключ дай — не люблю свидетелей. Особенно когда мешают.

Анч действительно настолько ненавидел свидетелей, что, заперев дверь изнутри, тщательно проверил помещение на наличие «жучков» и только после этого подошел к пленнице. Та лежала тихо и только молча следила за его действиями, пытаясь осмыслить происходящее.

— Кто вы, и где я? — проговорила она едва слышно, когда Анч подошел к ее кровати и сел так, чтобы она хорошо видела его лицо, и глаза ее, голубые и по-европейски большие, встретились с его зелеными, травяными.

— Называй меня «Чутка», — отвечал Анч, — и как ни странно, но я тебе друг. Доверься мне, и я помогу тебе вернуться домой. Ты ведь этого хочешь?

Девушка кивнула, и в глазах ее блеснули слезы.

— Тогда расскажи мне о себе. Как тебя зовут, кто твои родители и где ты живешь.

— Мое имя Белла. Фамилия…

И она рассказала, что отца своего не знает, что мать ее (имя, отчество, фамилия) — учительница начальных классов такой-то школы, и что живут они в микрорайоне на окраине городка, в двухкомнатной квартире. Адрес…

Анч слушал и запоминал. Он не мог понять, каким боком и кто мог захотеть так жестоко отомстить обычной школьной даме, вся жизнь которой — это подготовка к урокам и бесконечные проверки тетрадок. Еще было бы понятно, если бы та преподавала в средних или старших классах — там могла бы сыграть роковую роль чья-то четвертная двойка или в сердцах произнесенное оскорбительное слово. Но мать девочки учила малышей.

Следовательно, мстить могли только самой девочке. Какой-то отвергнутый поклонник.

«Вот уж точно — не родись красивой».

Придя к такому выводу, Анч вздохнул и сосредоточился.

— Тебе не повезло, детка, — произнес он сочувственно, — но не все еще потеряно. Посмотри мне в глаза, и ты найдешь там утешение. Забудь все, что ты мне сейчас рассказала, у тебя начинается новая жизнь. Та, которую ты хотела. Ты приехала сюда из Сибири, из далекого поселка, чтобы заработать много денег. Зовут тебя Мила, и привез тебя Югенс. Он обещал тебе легкую работу с хорошей оплатой и проживанием в общежитии. Повтори!

— Меня зовут Мила. Я приехала из Сибири, чтобы заработать много денег.

— Югенс объяснил тебе, что твоя работа будет — стараться понравиться мужчинам и развлекать их. Ты согласилась, потому что тебе нравится мужское внимание. Очень нравится…

— Мне нравится мужское внимание. Очень нравится.

— Тебе нравится делать мужчинам приятное и получать за это от них деньги и подарки. Но у вас в поселке народа мало, одни алкоголики и безработные.

— Мне нравится делать мужчинам приятное и получать от них деньги и подарки…

Спустя какой-то час девочка уже помнила, как мать-алкоголичка выгоняла ее из дома на мороз, когда к ней приходил очередной любовник (фото «матери»), таежный поселок (несколько соответствующих картинок, выуженных Анчем из Интернета), и долгое путешествие, в котором были два перелета на аэролайнерах,