Ложная девятка. Том седьмой - Аристарх Риддер

— Ну что, теперь ты тоже семейный человек, — подколол я его во время банкета, когда мы вышли подышать на балкон.

— Боюсь еще не до конца осознал, — честно признался Олег, — Вот проснусь завтра, а рядом жена. Да еще и через полгода отцом стану. Это же надо привыкнуть.

— Привыкнешь быстро, — заверил я, прислонившись к перилам. — Главное, слушай жену и делай, что велят. Я вот уже научился.

— Слышал уже эту мудрость, — усмехнулся Протасов, — От всех женатых друзей. Каждый считает своим долгом научить молодого.

— Потому что правда, — я похлопал его по плечу. — Через год сам будешь молодоженам советы раздавать.

Мы вернулись в зал, где уже начались тосты. Тамада — опытный профессионал, работавший на всех важных свадьбах города — вел программу четко и без пауз. Конкурсы, песни, танцы. Оркестр играл и советские эстрадные хиты, и украинские народные мелодии.

Я произнес тост за молодых, вспомнил, как познакомились с Протасовым в сборной, как он меня выручал в трудных матчах. Катя говорила про Олю, какая она замечательная подруга и как они рады, что теперь будут не просто друзьями, а почти родственниками.

— За дружбу семьями! — закончила Катя, поднимая бокал. — Чтобы наши дети дружили так же, как мы!

Зал аплодировал. Олег с Олей целовались под крики «горько», и весь зал скандировал вместе с нами.

К полуночи гости начали расходиться. Мы с Катей сидели за столом, доедая торт — многоярусное произведение искусства, украшенное марципановыми фигурками футболистов и невесты.

— Красивая свадьба, — сказала Катя, откусывая кусочек. — У них получилось очень душевно.

— Да, — кивнул я. — Хотя наша была круче.

— Само собой, — засмеялась Катя. — Но не в масштабе дело. Главное, что они счастливы.

На следующий день, уже оправившись от свадебного застолья, мы все вчетвером — я с Катей, Протасов с Олей — сидели в гостиничном номере молодоженов и обсуждали планы.

— Межсезонье, до начала подготовки к новому сезону еще три недели, — сказал Протасов, разглядывая календарь. — Куда бы махнуть? А то в Днепропетровске делать особо нечего.

— Может, на юг? — предложила Катя. — В Крым, в Ялту?

— В январе там холодно и мертвый сезон, — покачал я головой. — Санатории, конечно, работают, но скучно будет.

— А давайте в Домбай, — неожиданно сказала Оля. — Я слышала, там потрясающе красиво. Горный воздух, природа. Нам с Катей как раз полезно будет.

— И «Летающая тарелка» есть, — оживился Протасов. — Видел фотографии в журнале «Вокруг света». Прикольная гостиница, прямо на склоне. Говорят, там невероятно.

— А вы там кататься будете? — спросила Катя, посмотрев на нас с Протасовым.

— Ну, мы-то с Олегом покатаемся немного, — кивнул я. — А вам, девочки, врач что говорил? Можно вообще в горы на таком сроке?

— Гулять можно и нужно, — ответила Оля, положив руку на живот. — Горный воздух полезен для ребенка. А вот кататься на лыжах нам действительно нельзя. Риск падения слишком большой. Но мы и не собирались. Будем на террасах сидеть, на горы любоваться, воздухом дышать, книжки читать.

— Мне главное — из Москвы выбраться, — добавила Катя. — Хочется простора, красоты.

— Тогда решено, — хлопнул в ладоши Протасов. — Едем в Домбай! Билетами я займусь. Всё будет в лучшем виде.

До Домбая мы добирались через Минеральные Воды.Ту-134 вылетел из Внуково рано утром, в семь часов. Два с половиной часа полета, и мы приземлились в небольшом аэропорту, окруженном степями и невысокими холмами. Вдалеке уже виднелись горы — снежные вершины Кавказского хребта.

В аэропорту нас встретили две «Волги». Машины были старенькие, но ухоженные. Мы с Катей сели в первую, Олег с Олей — во вторую.

Оттуда началась дорога в горы — три часа по горному серпантину. Сначала ехали по равнине, мимо полей и редких поселков. Потом начались предгорья, дорога пошла вверх, появились первые крутые повороты.

— Держитесь крепче, — предупредил водитель, опытный горец лет пятидесяти с седыми усами. — Сейчас интересно будет.

И действительно, дорога стала извиваться серпантином. Справа — отвесная скала, слева — пропасть. Ограждений почти нет, только редкие столбики. Катя вцепилась в мою руку и старалась не смотреть вниз.

— Не бойся, — успокаивал я ее. — Водитель опытный, он эту дорогу тысячу раз проезжал.

— Да уж, опытный, — буркнула Катя, закрывая глаза на особо крутом повороте. — Только от этого не легче.

Чем выше поднимались, тем живописнее становились пейзажи. Заснеженные вершины сверкали на солнце, покрытые соснами склоны уходили вниз к бурным горным рекам. Воздух становился все чище и холоднее. Временами приходилось останавливаться — навстречу попадались грузовики или местные автобусы. Разъехаться на узкой дороге было непросто, приходилось кому-то сдавать назад до ближайшего расширения.

— Красота какая, — восхищалась Катя, когда мы остановились на одной из смотровых площадок. — Как на открытке.

— Подожди, впереди еще лучше будет, — пообещал водитель. — Домбай — это рай на земле, говорю вам.

Мы ехали через небольшие горные селения. Узкие улочки, каменные дома с покосившимися крышами, старики в папахах на лавочках у ворот. Дети бегали в легких курточках — закаленные горным климатом, им был не страшен никакой мороз. Женщины в платках несли воду из колодцев.

В одном из сел мы остановились передохнуть. Зашли в крохотное кафе, где нас накормили свежими хычинами — местными лепешками с картофелем и сыром. Запивали айраном, холодным и кислым.

— Вкусно, — признал Протасов, уплетая вторую лепешку. — В Днепропетровске такого не попробуешь.

— Это еще что, — улыбнулся хозяин кафе, полный мужчина с густой бородой. — Вот доберетесь до Домбая, там вам в «Поднебесье» такое приготовят — пальчики оближете.

Дальше дорога стала еще круче и живописнее. Мы въехали в ущелье, где по дну текла бурная река Теберда. Вода была молочно-белого цвета от ледниковой взвеси. Шум стоял такой, что заглушал даже рев двигателя.

— Эта река никогда не замерзает, — рассказывал водитель. — Даже в самые лютые морозы. Течение слишком быстрое.

Катя смотрела в окно, завороженная красотой. Солнце садилось за горы, окрашивая снежные вершины в розовый и золотистый цвет. Альпенглюхен — альпийское свечение, так это называется. Зрелище было настолько прекрасным, что захватывало дух.